Асьенда

В комнату вошла донья Мария Каталина – такая же настоящая, какой я видел ее здесь несколько лет назад. Она мерцала, словно мираж. Я притянул ее в круг. Она была все такой же элегантной, будто бы сделанной из сахара, как и в тот день, когда я впервые увидел ее на площади в Апане – одетую в серое платье и с горделиво собранными в высокую прическу волосами, напоминающими кукурузный шелк. Враждебность, которую она испытывала ко мне при жизни и которую направила на меня через дом, ясно читалась на ее лице. Она скрестила руки на груди.

Ненависть ее была подобна опухоли. И пришло время изгнать тьму из моего дома, раз и навсегда.

– Думаю, вы прекрасно понимаете, зачем я здесь, – сказал я, и ее рот искривился в изящном оскале.

Я желаю тебе гореть вечно, выплюнула она. Гореть, гореть, гореть.

Гул ее голоса ударил по ушам, будто барабанная дробь. Будто биение нечестивого огня, разгорающегося в моих снах.

Таких, как ты, обычно сжигают.

О, как долго эти слова ранили меня.

Я одарил донью Каталину самой блаженной своей улыбкой. Да, я все еще боялся, что меня раскроют – будь то падре Висенте или кто похуже. Я боялся загробного мира. Я был грешником. Был ведуном. Я грешил и согрешу снова, как и все люди. Но к какому бы исходу на том свете ни привели мои решения, это останется между мной и Господом. Все, что я мог сделать, – это служить дому и людям, которых люблю, используя каждый дар, с которым был рожден.

Я встретился с доньей Каталиной лицом к лицу.

Ей давно было пора предстать перед Богом, и мы с ней оба знали это. Выражение покорности омрачило ее лицо, пока я зачитывал заклинания, а моя сила окутывала ее. Через мгновение я разорву ее связь с домом навечно. Если она и боялась того, что ждало ее на другой стороне, она никак этого не показала.

– Лишь одному Богу известно, кто будет гореть, – сказал я.

Со звуком, похожим на рвущуюся бумагу, видение доньи Каталины обратилось в пепел. Зависнув в воздухе, пепел медленно опустился к тишине угольных глифов на полу. Подобно горящей бумаге, ее остатки свернулись, уменьшились и наконец исчезли.

Я перекрестился.

– Да исполнится воля Его.

33 Беатрис

Солнце ярко светило в лазурном небе, но я все же накинула на плечи толстую шерстяную шаль, пока мы с Андресом шли до дома.

Несколько дней назад ему удалось излечить дом, и теперь там было достаточно безопасно. Паломе даже удалось достать из-под завалов некоторую мою одежду. По ее словам, сильно пострадала только столовая, которая находилась прямо под кабинетом, большая же часть дома осталась невредимой. Чего нельзя было сказать о моих вещах. То, что не сгорело, испортилось от дыма, но меня это не волновало.

Следующим утром я собиралась уезжать. Я приняла приглашение мамы и планировала уехать в Куэрнаваку на долгое-долгое время. Возможно, навсегда.

Я все еще сомневалась. Действительно ли Куэрнавака утолит мою тоску и станет мне настоящим домом? О Сан-Исидро я думала так же.

Возможно, не станет.

Но я знала, что это произойдет, как только я вернусь к маме.

Мы вошли во двор и направились к дому. Над головой защебетали птицы. К конопатой черепице на крыше слетались ласточки, в углублениях виднелись их гнезда.

Я остановилась у двери, чувствуя, как заколотилось сердце.

Андрес перескочил ступени и уже потянулся к дверной ручке, прежде чем заметить мою нерешительность и цвет, отхлынувший с лица. Я бы не удивилась, если б он услышал, как грохочет о ребра мое испуганное сердце.

– Все в порядке, – мягко произнес Андрес. – Ее больше нет. Дом снова стал прежним.

Дом выглядел, как и всегда, но я чувствовала – каким-то образом чувствовала, ощущая ступнями землю и вкус воздуха, – что Андрес говорит правду. Даже сила дома смягчилась.

Теперь его внимание было направлено внутрь, на самого себя. Я больше не была его целью. Не была мышью, идущей прямо в пасть кошки.

Андрес спустился по ступенькам обратно и протянул мне руку.

– Теперь здесь точно можно жить. Здесь безопасно.

На мгновение я заколебалась, раздумывая, принять ли его протянутую ладонь. Возможно, я могла бы войти внутрь и убедиться, что Андрес прав. Что он излечил дом.

Но в сознании вспыхнуло пламя и запах алкоголя. Промелькнуло мачете. Вездесущее тепло, неизбежность пожара…

– Нет. – Горло сжалось. Я все еще чувствовала вкус едкого дыма и слышала крик падающей Хуаны, слышала влажный хруст костей. Нет, я не смогу войти. Не сейчас.

– Это слишком.

– Беатрис. – Андрес все еще протягивал мне руку и говорил тихим голосом. – Я провел внутри целую ночь без копала, чтобы во всем убедиться самому. Здесь очень спокойно.

Я посмотрела на Андреса с опаской. Почему он так жаждет показать мне это? Почему хочет доказать свою правоту? Разве он не понимает?

Но когда наши взгляды встретились, я получила свой ответ – ясный, как звон колокола в капелле.

Потому что он хочет, чтобы ты осталась.

Этого я сделать не могла.