Асьенда

Надо мной нависла Хуана. Белое, как калавера[44], лицо. Неслышные шаги, будто из мрака вот-вот появится пума. Запах алкоголя, обжигающий ноздри. Ровный стук дождя по крыше. Клубы дыма, меркнущее лицо Хуаны. Я чувствовала, что окружена ею, заперта в ловушке. Я знала, что она меня недолюбливает и даже держит на меня обиду, и прошлой ночью мы сильно повздорили, но все это…

Блеск стали в темноте. Один раз, второй. Снова. Боль, расцветающая в горле, в груди. Резкое жуткое головокружение. Ощущение падения, тошнотворный треск. Темнота, нарушаемая лишь раскатами грома и стуком дождя.

Я попыталась вытолкнуть их. Это не мои воспоминания. Их металлический привкус отдавал чьим-то страхом. Прогоните ее, приказывал мне Андрес. Но когти, принадлежащие дому, держали меня слишком крепко, и их острые кончики утопали в плоти моего горла. Они раскалывали хрупкую оболочку моего разума и проникали все глубже, глубже, глубже…

Сквозь мрак прорвался голос Аны Луизы.

Ты поторопилась, Хуана, сказала она. Мы так не договаривались.

Размытая, она приблизилась ко мне; отвращение прорезало каждую черточку ее лица.

Она меня презирала, я знала.

Мы не сможем копать во время паводка, сказала она. Это невозможно.

Где мы ее спрячем?

В темноте проявилась Хуана. Бронзовый ореол волос, ярко-красные брызги на одной щеке.

В обвалившейся стене в северном крыле, сказала она, ее голос был ровным и решительным. Я сегодня ею занималась, добавила она. Раствор еще влажный.

Отдаленно я увидела, как Ана Луиза отрывисто кивает, и услышала ее голос, но не смогла разобрать слов. Я падала, падала…

Я ударилась о камень. Меня тащили двое людей: один из них держал меня за руки, каменная плитка оставляла ссадины на щеках.

Тяжелое дыхание; скрежет кирпича о кирпич. Кирпич о кирпич, кирпич о кирпич…

Хуана, Хуана. Я знаю, кто ты такая, Хуана. Я знаю, что ты убила Родольфо, Хуана. Я разорву тебе глотку зубами.

Раздавлю тебя, как яйцо. Перемелю твои жалкие кости во рту. Разорву твою плоть в клочья. Хуана, Хуана…

Я раскачивалась взад-вперед и беззвучно всхлипывала. Я бредила. Теряла рассудок при свете дня. А когда тени станут длиннее, когда сядет солнце… Я не знала, хватит ли мне сил пережить еще одну ночь в этом доме.

Сквозь мрак доносились голоса. Мужские. Настоящие голоса, принадлежащие смертным, с повышающимися и понижающимися интонациями, с раздающимся и затихающим эхом.

И голос Хуаны.

Внезапный поток света ослепил меня. Я испуганно отпрянула от него.

Не в силах сохранить равновесие из-за связанных рук, я едва не упала. Люди каудильо распахнули дверь. Один схватил меня за связанные руки и поднял на ноги. Если они и увидели мое заплаканное лицо и то, как я дрожала от безумия, то виду не подали. Они вели меня по коридору, все ближе и ближе к леденящему северному крылу. Сердце колотилось о ребра. Боже мой, если они ведут меня туда, я лучше попрошу пристрелить меня прямо тут. Я не смогу встретиться с этим холодом и вспышками красного лицом к лицу…

Мужчины свернули к лестнице.

Я уперлась, но они потянули меня за собой; в руках и плечах отдалась тупая боль.

– Куда вы меня ведете? – спросила я, но ответа не получила. Вскоре я сама обо всем догадалась: у двери в кабинет стояла Хуана. Она держала в руке мою связку ключей и нетерпеливо постукивала ногой.

– Ты знаешь, что я этого не делала!

– Достаточно с вас, – произнесла она. – Я больше не потерплю оскорблений памяти моего брата.