Асьенда

Откуда-то со стропил донесся заливистый девичий смех. Она издевалась надо мной. Она получала от этого удовольствие. Я вскинула голову, в отчаянии всматриваясь в темноту, пытаясь отыскать там что-то, куда можно было бы направить свою ярость. Теперь смех звучал из спальни, и я развернулась к нему лицом.

Достаточно.

– Что тебе нужно? – прокричала я.

Пара ледяных рук с силой ударили меня по плечам и сбили с ног. Не имея возможности выставить руки вперед, я упала, и голова с глухим стуком ударилась о ковер.

Волна тошноты прокатилась от груди до ушибленной головы. Я перевернулась на бок и почувствовала щекой влажный ковер. Запах алкоголя захлестнул меня.

Я закашлялась и, борясь с позывами к рвоте, заставила себя встать на колени. Наконец, пошатываясь, я поднялась; голова кружилась, дыхание напоминало нервные вздохи. На мгновение комнату озарила молния, затем снова наступила темнота.

– Я ничего тебе не сделала, – выплюнула я. – Я даже не знаю, кто ты такая. Оставь меня в покое!

Что-то метнулось ко мне сквозь темноту. В груди все сжалось, я инстинктивно пригнулась.

Прямо позади меня о стену разбилось стекло, и осколки разлетелись во все стороны. Несколько вонзилось мне в спину, остальные осыпались на пол. Что это было? Ваза? Но это не имело значения, ведь я была босая и ничего не видела. Одно движение, и от моих ног ничего не останется.

– Так ты злишься, – бросила я темноте и, аккуратно передвигаясь, подошла к столу, где стояла стеклянная ваза. Я подняла ее обеими руками и повернулась в ту сторону, откуда в последний раз слышала приводящий в бешенство смех.

– Я тоже злюсь! – закричала я, чувствуя, как голосовые связки надрываются от ярости. Я швырнула вазу изо всех сил, какие могла приложить со связанными руками, и та разбилась о противоположную стену. – Я тоже много чего хотела! Я хотела быть в безопасности! Хотела иметь дом! А в итоге застряла тут с тобой!

Тьма зашипела, будто кошка, но звук вышел таким гортанным, что я убедилась: передо мной точно не смертное существо. Затем раздался рык, нечеловеческий рык, от которого волосы на руках встали дыбом.

В темноте возникли красные глаза, пылающие ярче прежнего.

Бежать было некуда. Я забилась в угол, стоя босиком в море разбитого стекла. Я сомневалась, смогу ли вообще открыть дверь со связанными руками.

– Бьюсь об заклад, ты хочешь отомстить за себя. – Я старалась говорить ровно и прятать дрожь в голосе.

Глаза приблизились. Темнота сомкнулась вокруг меня, придавив грудь с такой силой, какую можно было представить только в кошмарах. Дышать стало тяжело. Но я не отступила. И хотя сердце выло и колотилось о грудную клетку, голова и плечи пульсировали от боли, а ноги дрожали, я сильнее уперлась ногами в мокрый ковер и взглянула Дьяволу прямо в глаза. Моя битва еще не окончена.

– Я права? Ты желаешь возмездия? Так иди за ним, – выпалила я. – Моим убийством ты не насытишься!

Снова рычание. По коже пробежал холодок. Я бросала ей вызов. Испытывала ее.

Темнота давила мне на грудь. На горло. Я хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.

– Если ты убьешь меня… – выдавила я – не голос, а бездыханное рычание, наполненное ядом. – Я застряну тут с тобой. – Воздух. Мне нужен был воздух. – И, клянусь смертью отца, я превращу твою жизнь в ад.

Тьма отпустила меня. Я задыхалась; легкие горели, наполняясь воздухом. Я упала на колени, и сквозь юбку в кожу впилось стекло, но меня это не волновало. Я дышала, дышала, дышала.

Теперь внимание тьмы было приковано к стропилам. Я нахмурилась. На крыше раздавались шаги. Принадлежащие человеку. Различимые. Этот человек остановился прямо у меня над головой; было слышно, как куски глины бьются друг о друга, пока кто-то срывает с крыши терракотовую черепицу и укладывает ее рядом. Звук металла о дерево. Один раз, второй. Потолок начал раскалываться.

Кто-то пробивал крышу при помощи мачете.

– Андрес? – попыталась позвать я, но вышел лишь шепот. Он пришел спасти меня? Неужели моим мучениям придет конец?

Чей-то ботинок пробил потолок, и дыра от мачете сделалась шире. Через крышу в комнату хлынула жидкость – стремительно и быстро, словно из колодезного ведра. Капли попали мне на лицо и платье, глаза с губами стало тут же жечь.

Этот запах… Это был спирт. Чистый, перегнанный спирт. Как и на ковре. Как мескаль, только гораздо крепче.

Сверху послышался звук чиркающей спички, затем загорелся факел. Его свет осветил женское лицо. Бронзовые волосы, тонкие губы и отчетливые скулы, вырезанные тенями и напоминающие череп.

Хуана сомкнула губы в мрачную линию; взгляд ее, направленный на мое отчаянное положение, был абсолютно беспристрастен.

На мгновение я вернулась в столицу, в тот день, когда папу увели, приставив к горлу штык. Когда оставшиеся солдаты забросали дом маслом и подожгли его факелами. Разбитые окна, волны жара. Едкий вкус дыма, мои слезящиеся глаза.

Страх охватил меня. Я забыла о боли.

Все мои силы теперь были направлены на этот факел, на то, как прыгало и танцевало пламя, отбрасывающее злые тени на лицо Хуаны.

О нет. Только не это.