Ashen crown (СИ)

— Сам подумай. Вот если бы много лет назад у меня отняли тебя, и мы встретились снова где-нибудь вчера, — прехорошенький Хосок перевернулся на живот и подпёр щёки руками, — я бы не раздумывал долго. А ты? Сто пудов - нет. Да, моему брату досталось, и я не отрицаю, что он достоин лучшей доли. Но кроме меня и родителей ему никто ничего не должен по сути. Тэхён ему не нянька какая.

— Как и ты.

— Как и я, — более сурово согласился Хосок. — Но я могу претендовать. Не суди и не судим будешь, да? Почему-то некоторым болезненно нравится давать оценки поступкам других.

— Вообще-то я святой отец, — прозвучала пафосная сентенция.

— Ты Мин Юнги и я люблю тебя, — Хосок улыбнулся ему в губы и, натянув простынь, спросил, не нужно ли обезболивающих после перевязки.

— Сильнее того, что ты даёшь мне, ещё не придумано, — выдохнул Юнги и, взъерошив и без того растрёпанную его шевелюру, поцеловал в лоб. — Ладно. Всё образуется рано или поздно.

Засыпая на его плече, Хосок выдохнул:

— Что и хорошо в этой жизни, так это то, что у всего найдётся начало и конец.

***

Возня в аэропорту отсюда - чисто муравьиная, отблеск машин на парковке слепил глаза. Отхватив там свободное местечко, им останется пересечь океаны, сушу и сотни тысяч миль. Чтобы достичь пункта назначения и добраться до искомого… Совсем не счастья. Напороться на расставленные мины, разорваться в воздухе.

Совестливо раздирая себя изнутри, Тэхён стоял у машины, фатально неуверенный, что им поможет вылет на родину. Знаменательно, как иерихонские трубы, прокатится по замершей Катании возвращение двоих колоссально испорченных, приконченных и отпетых. Они потеряют скопившиеся в бардачке фантики от жвачек, грязь, перестанут сиять и поблекнут, покрывшись пылью ветхости. Тэхён самолично расфасовывал их тела по урнам и поэтому, наверное, его дрожащие руки скребли по дну карманов.

Лицо матери таяло в памяти настолько быстро, что Тэхёну становилось не по себе. Возможно, ему приснились её тоскливые глаза потрепанной игрушки, а кулон, покоящийся в кармане, они с Чонгуком купили где-нибудь на барахолке. И не было покушения, взрыва, смерти отца, как и его в целом. Он подвергал сомнению своё существование, как личности. Что мы есть без прошлого? Возможно, Тэхён пересёк океан свёртком в плетеной корзине, и его подобрал милосердный остров. Не важно, когда это случилось. И нашли его не взрослые, а мальчишки, они вытащили его из песка и, отряхнув, указали правильную дорогу. Потом шли по обе стороны, дав право вести.

Он словно наелся глины, и слова застывали на языке. Неприятный озноб долбил суставы. Паниковать смысла уже не было, как и предаваться огню самобичевания. Чонгук наконец вышел из машины и встал рядом, плечом к плечу. По взгляду понять невозможно, что довлело над ним в данную минуту, немного недоумения, сердитости и взрослого, неумолимо взрослого понимания. Чего-то ещё, что глубже, чем ревность. Тэхён принимал то, что Чимин для него не может значить так же много. Он не стал задавать ни единого вопроса, попрекать или пробовать свалить вину. Никакой злобы и ни строчки из гневной тирады, задуманной за десять минут до аварии идеального плана. Они оба виноваты. И невиновны одновременно, никому ничем не обязаны. Имелась весомая причина для молчания, в разы усложнившая дыхание и делающая соприкосновение влажной от духоты кожи таким неловким.

Чонгук делал вид, что его забавляет лимонно-жёлтая зажигалка, и он щёлкал ей до тех пор, пока Тэхён не обхватил его ладонь, погасив надоедающий звук. Встав напротив, он смотрел проникновенно. Чонгук же без труда уловил, что он растерян, попросту испытывая то же самое.

— Давай начистоту. Если вернёмся вдвоём, они тебя прижмут?

— Учитывая, что я не могу связаться с теми, кого оставил в сообщниках…

— Чёрт, — Тэхён сплюнул и тяжело вздохнул, с горя пнул носком валявшуюся на обочине жестянку.

Чонгук не мешал ему резвиться и выпускать пар.

— Ты что, хочешь отправиться в одиночку? — попадание в яблочко заставило Тэхёна приосаниться. — Ну уж нет. Мне проще убить тебя, чем снова отправить туда без прикрытия.

— Я тронут, конечно, но это рискованно…

— Беспокоишься за меня? — Чонгук взял его за подбородок.

— Да, — уверенно повторил он и тише спросил: — Ты всерьёз мог бы убить меня?…

Неожиданно, но Чонгук достал пистолет и надавил на живот, достоверно доказывая, что за ним не постоит. И Тэхён, вздрогнув, медленно разразился хохотом сквозь слёзы, как душевнобольной, отмотавший срок в психушке за опухоль мозга. Наталкиваясь на ствол, Тэхён потянулся к нему, прижался к губам и остервенело поцеловал, возбуждаясь от того, что находится на мушке. Они неистово целовались, увлекшись надолго, словно всем самолётам приказано задержаться или рейсы велено отменить. Чонгук придержал Тэхёна за волосы и, оттянув, приставил дуло к мокрым губам.

— Зачем нарываешься? Знаешь ведь, что я не всегда отвечаю за свои действия.

— Убей меня, — его пальцы надавили на суставы Чонгука, и красный рот расплылся в улыбке.