Ася (СИ)

— Ежедневно думаю, девочка. И да. Безусловно, прав. Всегда и постоянно. Кто об этом спорит? Но благодарю — сыта его нравоучениями. Отныне не намерена. Чем займемся, Ася, пока ждём нашу уже не юную принцессу? — стремительно вставляет в губы сигарету и, чиркнув колесиком, тотчас же подносит раскачивающееся в вальсе голубое пламя к кончику. — Очень неожиданное приглашение, если честно, но мне приятно. Если Костя поехал на массаж, маленькое уточнение — детский массаж, то ориентировочно, в котором часу твой муж планирует вернуться? Не нужно точное число, — затянувшись, выдыхает сизый дом, прищурив правый глаз, — достаточно твоего предположения.

— Думаю, через три-четыре часа, — пожимаю плечами.

— Я по-прежнему в толк не возьму, как свободно ты доверяешь Красову малыша. Он не мальчик, но всё-таки.

Он его отец. Что за дела?

— Да, конечно. У них полное взаимопонимание.

Не могу признаться, но иногда я чуть-чуть ревную. Например, когда Костя мурлычет Тимке сказку или вытирает голый зад после того, как вытащит ребёнка из детской ванны. Как же я со всем справлялась, когда жила одна?

— Мужчины умеют обращаться с грудничками? Массаж, я так понимаю, будет делать не он. Тут воскликнуть бы: «Аллилуйя и аминь!». По крайней мере, я на это надеюсь, — не скрывая издевки в голосе, хрипит.

Нет, конечно. Квалифицированный специалист разминает тельце моего сыночка, снимая гипертонус мышц. У нас ведь радость, которой я хочу с ней поделиться.

— Тимофей пополз! — быстро выдаю, хихикая.

— Вот так достижение, — прилетает мне в ответ. — Извини-извини. Я рада за сыночка. Слышишь? — она выставляет ухо.

Похоже, к закрытым воротам подъезжает крупная машина. Рокочущий мотор бормочет что-то несуразное, затем пару раз громко харкает и глохнет, наконец-то подавившись золотым по нынешним ценам топливом.

— Мадам, по-видимому, приехала? — мне подмигнув, предполагает Ольга.

— Да, — я разворачиваюсь и направляюсь по вымощенной диким мелким камнем дорожке к калитке, которую несколько минут назад опрометчиво покинула, оставив гибкие узоры позади себя.

И да — мой сын уверенно ползёт! Раскачиваясь маленькой и коренастой былинкой на сносящем с ног ветру, кроха вытягивает шейку, задирая подбородок, сильно упирается ладошками в мягкий коврик, пружинит от поверхности, становясь на мягкие коленки, изображая невысокий мостовой кран, и направляется черепашьим шагом к игрушке, которую мы с мужем специально убираем дальше, как только сын уткнется носом в некрупную преграду.

— Привет, — Инга здоровается со мной, переминаясь с ноги на ногу. — Да, спасибо, это здесь, — обращается к высунувшемуся из окна шофёру. — Вы свободны, — взмахнув рукой, отпускает мужика.

— Проходи, — освобождаю ей проход. — Всего доброго, — киваю улыбающемуся «дяде». — Это кто? — спрашиваю у проходящей мимо Тереховой.

— Мой водитель.

— А-а-а-а!

— Ася, пожалуйста, — вижу, как она подкатывает глаза и корчит мину недовольной чем-то дамы. — Привет! — подняв руку, приветствует погруженную в густой табачный выхлоп Юрьеву. — Это можно прекратить?

— … — я только улыбаюсь и почему-то вешаюсь на её согнутую в локте руку.

— Ты чего?

— Спасибо, что приехала, — встав на цыпочки в ухо ей шепчу.

— Спасибо, что пригласила, — тем же шепотом мне отвечает. — Ты одна?

— Мужчины уехали в город, вернутся нескоро, так что дом в нашем полном распоряжении.

— Это дом? — Инга, запрокинув голову, смотрит на маяк. — Да уж…

— Добро пожаловать, мадам! — засунув в губы сигарету, Ольга приседает в гранд-плие и тотчас резко выпрямляется. — Идём купаться, девоньки?

— Купаться? — распахнув глаза, пищит моя спутница. — Ты не предупредила, что… Ася, да как же так?

Если откровенно, то не с того планировала начать, но делать, вероятно, нечего, придется выполнять желания своих гостей…

Я не знаю, что такое девичник — вот такие странные дела. Не представлялся подходящий случай. А сегодня, в прекрасный день, в тёплом, мягком сентябре, я смеюсь и наслаждаюсь обществом двух странных женщин, каждая из которых, как на грех, старается чем-то поразить меня.

— Терехова, оденься, будь добра, — шипит Ольга, сплевывая в землю невидимую слюну. — Чёрт! От твоих прелестей штормит.

— А ты не смотри. Чего вытаращилась? — прикрыв рукой обнаженную грудь и наклонившись над Юрьевской спиной, хохочет Инга. — Мой бюстгальтер, Лёля, стоит бешеных денег, чтобы полоскать его в местной луже.

— И что? — Оля обращает к ней лицо, прищурившись, рассматривает очень «влажную» — и это без преувеличения — картину.

Терехова без верхней части купального костюма, в кружевных еле-еле заметных стрингах, подскакивает, меняя поочередно ноги, возле разложенной на молочно-белом песке огромной подстилке, которую я приготовила заранее, пока ждала своих подруг.

— Девочки? — пытаюсь влезть в их разговор. — Вы…

— Смущаю? — Терехова убирает руку и мы, как по немой команде, пялимся на идеальную, но очень небольшую грудь с идеальными светло-коричневыми сосками.

— Тьфу ты! — подскакивает Ольга. — Иди к чёрту, здесь не нудистский пляж.

— Здесь никого нет, Лёленька. Утихомирь свой норов.