Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая: Критический обзор важнейшей литературы вопроса

Определяя точнее, какие именно качества требовалось воспитывать подвижникам, г. Левицкий говорит: «на инока возлагается моралистами-аскетами долг заботиться прежде всего не о благотворительности, не о воспитании других, не о проповеди Слова Божия, а о том, чтобы заменить в себе самом эгоистический принцип жизни опять же не альтруистическим, который в своей отдельности является недостаточным, а чувством Бога, вне которого не может быть гарантировано ни выполнение альтруистических обязанностей, ни христианский характер этого выполнения». [1185] «Вне любви к Богу и памяти о Нем сам факт выполнения человеком обязанностей в отношении к его ближним ставится под сомнение: выполнение их не может начаться, ибо для этого нет данных в душе человека». [1186] «Если деятельность на пользу ближнего и будет иметь место, то, при отсутствии любви к Богу, она неизбежно (ἀνάγκη) примет извращенное, не христианское направление». [1187] То совершенно верно, что христианское подвижничество не отделяет любовь к ближним от любви к Богу, не признает, чтобы первая возможно была без второй. Основание для любви к ближним в христианстве — мистически-религиозное. Она обязана своим происхождением и бытием «не стихийным симпатиям», [1188] не естественному чувству солидарности, — не в этом, по крайней мере, ее специфическая особенность. Автор слишком обще определяет содержание «любви к Богу», как «чувство Бога» и не уясняет связи ее с состоянием любви к людям. Но даже и те немногие черты последней, которые автором указываются, не благоприятствуют его утверждению, что внешняя деятельность в пользу ближних у подвижников может и должна быть только случайной, второстепенной, редкой. Любовь к людям у Исаака С., напр., определяется как καῦσις τῆς καρδίας («горение сердца»), «безмерное»; со стороны содержания она есть ἐλεημοσύνη. [1189] Но в таком случае ее внешнее проявление требуется самим ее существом. Подвижник «в своем личном совершенстве, поскольку оно необходимо соединяется с господством в его душе чувства Бога (точнее было бы сказать — в сознании и чувстве, в переживании богообщения), черпает и побуждает к выполнению лежащих на нем обязанностей к внешнему, и силу придать этому выполнению христианский характер». [1190]

Но вопрос уже в таком случае сведется не к признанию внешней деятельности в подвижничестве почти что не нужной, излишней, а только к признанию «безусловной зависимости внешних отношений человека в их христианском характере от совершенства его в себе самом, которое, поэтому, и должно быть прежде данным». [1191] Но и само приобретение этого религиозно-нравственного совершенства — добавим — также невозможно без той или иной внешней деятельности.

Итак, из рассуждений и данных самого автора видна необходимость существенного ограничения его утверждений относительно только случайного, второстепенного, почти излишнего значения внешней деятельности на пользу ближних.

Что же касается других особенностей — достоинств и недостатков «Отчета», то следует отметить, что его естественно краткое, конспективное, не выясняющее деталей, а лишь намечающее общие положения и даже не всегда достаточно обосновывающее их изложение в некоторых пунктах возбуждает серьезные недоумие. Вот одно из наиболее резко бросающихся в глаза мест. «Учение аскетов о ближайшей задаче монашества составляет логический вывод из представления о том способе, каким осуществится будущее воздаяние. Воздаяние не есть взвешивание и отмеривание; в этом акте правосудие Божие останется совершенно не у дел; Бог будет, так сказать, только зрителем того, что само собой, в силу наперед данных причин, будет происходить перед Ним». [1192] Представление дела здесь очень неточное, — чтобы не сказать больше. Святоотеческое богословие действительно отрицает, что загробное воздаяние явится чем-то внешним по отношению к человеку, независимым от его внутреннего содержания, каким-то внешним, особым и с ним существенно не связанным придатком. Человек получит ближайшее, непосредственное общение с Богом — со всеми благами этого богообщения, которого человек удостаивается — непременно — еще в земной жизни, хотя бы только в зачаточной степени — в виде задатка. Но богообщение ни в коем случае не допускает пассивности со стороны Бога, раз, даже по сознанию самого г. Левицкого, действующая в человеке благодатная сила понимается, как ἐνέργεια.