Асклепий. Часть 5 (СИ)

Проигнорировав, как одна из проекций в небе резко погасла из-за очередной уничтоженной на набережной камеры-дрона, Ригель бегло огляделся вокруг, заметив, как толпа народа, некогда громко аплодировавшая участникам телешоу, теперь словно превратилась в одну беспокойную массу людей. В панике перешептываясь друг с другом, отдельные пары людей продолжали сидеть на своих местах, пока голос Оскара Вайлда не нарушил общую атмосферу, передав важную информацию: «Не двигаться и ждать приказа от Избранных». Однако Ригель ее все же нарушил.

Понимая, что он человеком никогда не являлся, Ригель тут же сообразил, что его уход с трибун ни Уилл, ни кто-либо, наблюдающий за ареной, не заметит. Это было очевидно: всю жизнь Ригеля никто, кроме Джерара, не видел, а значит и в этот раз никто, кроме Джерара, не сможет узнать, что он покинул трибуны. А зачем Ригелю было покидать эти трибуны?

Мысль крутилась в голове очень быстрым порывом. Уилл как-то был связан с Чарльзом. Чарльз очевиднейшим образом был связан с Исполкомом. И становилось ясно одно: если за Уиллом каким-то образом стоял Чарльз, значит за Уиллом стоял весь Исполкомом. А что Исполком из себя представлял? Руки в организме правительства, в голове которого сидели не Джерар и Камила, а их старшие наставники. И таким образом, на ум приходила только одна идея: если в ситуацию был замешан Исполком, а он не мог быть не замешан, учитывая, что Чарльз как его глава явно действовал, руководствуясь приказами, да и он был не один, значит вся эта акция «финала Больших игр» не представляла из себя ничего, кроме как наигранной сцены, о которой Чарльз и пытался Эллиз предупредить.

Выскочив с лестницы на трибунах в коридор арены, Ригель огляделся, быстрым шагом направившись к выходу на улицу. Переходя чуть ли не на бег, Ригель не сомневался в том, что он почувствовал. Уилл угрожал Джерару, всем этим людям здесь каким-то взрывом арены, но работай он на Исполком, или вместе с ним, разве стал бы он на самом деле создавать такую угрозу тысячам зрителей финала телешоу? Конечно же нет. И это многое объясняло. Это объясняло тот минимум просьб Чарльза, это объясняло все, что происходило сейчас, но это не объясняло лишь одного. А что происходило на набережной? Понимая, что пока арена молча наблюдала за событиями в Офрисе, а Джерара и Камила искали какие-то выходы, Эллиз, Кристин и Лия оставались полностью беззащитны. И Ригель, осознав эту мысль, понял вместе с тем кое-что другое.

Эллиз была в курсе о Чарльзе, хоть и не до конца. Лия наверняка тоже что-то подозревала, но из-за отсутствия возможности обменяться своими догадками, обе девушки вряд ли могли докрутить то, что понял сам Ригель. То, что понял тот самый Ригель, который привык всю жизнь жаловаться на свои отличия от обычных людей. Парня никто не видел, парня никто не слышал, но зато он хорошо видел и слышал других. И именно эта особенность сейчас дала ему возможность заглянуть в глубину того, что на данный момент разворачивалось вокруг. И, возможно, это было лишь наваждение, но в секунду, когда он все понял, Ригель словно бы почувствовал свою значимость для окружающего мира, который прежде его не замечал. Сумей он как-то помочь Эллиз, сумей он передать ей те мысли, которые вспыхнули у него в голове, и девушка сможет осуществить идеи, обуревавшие самого Ригеля.

Если Ригель был прав, арене не угрожала опасность. Если Ригель был прав, Уилл не планировал убивать кого-либо из игроков, он просто отыгрывал какой-то спектакль. Спектакль, который был выгоден Исполкому. Спектакль, который был выгоден старшим Избранным. Парень нес какой-то бред о нулевых, о внимании к ним, при этом выставляя само явление нулевых чем-то страшным и плохим. Зачем он это делал? Пока Ригель не понимал, но он точно знал: чтобы помочь Джерару и тем людям на трибунах, он должен был сейчас обратиться к Эллиз, он должен был сперва избавиться от Уилла. Только вот в Уилле ли скрывалась главная червоточина всей этой пародии на теракт? Ригель думал так, однако, как только он смог достичь набережной, картина открылась для него совершенно по-новому. Она открылась для него так, как не смогла бы передать ни одна из проекций в небе над главной ареной.