Ассенизатор

Имея доступ к различным безобидным по отдельности средствам, Иван Тимофеевич знал, как соединить их, чтобы превратить в яд, вызывающий быструю смерть.

В один из весенних вечеров, подкараулив гоп-компанию алкоголиков и бомжей у магазина, Иван Тимофеевич, внимательно оглядевшись: нет ли лишних свидетелей, подошел и предложил «страждущим» совместно распить литровую бутылку дорогой водки. Мол, одному пить заподло, как-то попробовал – не понравилось.

Митрич, тоже околачивавшийся там, узнав соседа, радостно обхватил его за плечи и поволок в простенок между магазином и забором. За ними пошли и остальные. Усевшись на валявшиеся у забора ящики, семь человек жадно смотрели, как Иван Тимофеевич наливает в принесенный им стакан светлую жидкость, с нетерпением ожидая своей очереди. Пили они залпом, даже не успев почувствовать какой-либо вкус.

– Эх, злая ключница варила! – крякнул Митрич, обтирая рот ладонью. – А себе, Тимофеич, чего не оставил?

– Да я перед вами уже пригубил, – сказал Иван Тимофеевич и, аккуратно положив пустую бутылку и стакан к себе в пакет, стал прощаться.

Слегка уже осоловевшие мужики, запротестовали, мол, «а как же: посидеть-поговорить по душам?», но Иван Тимофеевич, твердо сказав, что торопится, выскользнул из простенка и быстрым шагом направился в сторону своего дома.

Придя домой, он спокойно и тщательно вымыл стакан и бутылку из-под водки, поставил их под раковину, после чего принял душ и сел ужинать.

Где-то через полчаса он ощутил уже не раз испытанное им чувство «очищения пространства», когда воздух как будто наполнялся свежестью и становилось легко дышать. Уже зная, что это означает, он удовлетворенно прикрыл глаза и уснул с ощущением выполненного долга.

Через два месяца, сопоставив неожиданно участившиеся случаи летальных исходов, милиция заподозрила неладное, и начала оперативные действия по розыску источника «палёной» водки, вызывающей массовое отравление алкашей в одном районе. После получения очередного сигнала, они выезжали на место «травли», надеясь хоть кого-нибудь застать в живых, но тщетно – к их приезду все «синяки» были окончательно посиневшими.

Еще живые алкаши стали вдруг осторожничать в магазинах и спрашивать продавцов: уверены ли те в качестве товара? А те злорадно усмехались: «Что, мол, боитесь за своими дружками последовать?.. Всех вас, гадов, давно перетравить надо было!» На что подкованные алкаши отвечали, что «продажа блкоголя – одна из основных статей дохода государства, вот перемрем, а кто покупать у вас будет?..»

И никто даже заподозрить не мог, что за всеми этими смертями стоит не какое-то «левое» производство водки, а простой провизор, Иван Тимофеевич. А тот, убрав еще несколько «мусорных куч», решил на время, пока не улягутся страсти, взять тайм-аут. Приостановив свои «уборочные мероприятия», он сосредоточился на наблюдении и «накоплении данных».

После того, как Светлана со своим громким псом угомонились навеки, а Митрич почил в бозе, в подъезде установилась относительная тишина, прерываемая в основном только криками новорожденного младенца из квартиры на третьем этаже. Но это был благодатный шум, проявление жизни, никогда не раздражавшее Ивана Тимофеевича, очень любившего детей. Он мог часами с удовольствием наблюдать, как они играют во дворе.

Ольга Ивановна, выходившая погулять со своей внучкой, встречая Ивана Тимофеевича, который тут же начинал радостно тормошить малышку, не раз говорила, что ему давно пора жениться и обзавестись собственными детьми. На что Иван Тимофеевич только разводил руками: мол, пока была жива мама, не было подходящей женщины, которая бы ей понравилась, а теперь он уже привык жить один, и не так молод, чтобы менять свои привычки…

Именно на детской площадке Иван Тимофеевич и познакомился с представительницей третьей категории жертв Зла. Это была пожилая женщина из соседнего подъезда, Зоя Павловна, которая по вечерам и выходным гуляла во дворе с пятилетним внуком, живущим у нее после гибели сына и невестки.

Иван Тимофеевич, любивший летом посидеть на лавочке во дворе с газетой, давно обратил внимание на симпатичного, но немного замкнутого мальчугана. Он всегда играл особняком, таская в одиночку песок на своем игрушечном грузовике, в то время, как Зоя Павловна бдительно наблюдала за ним, сидя обычно на соседней от Ивана Тимофеевича скамейке.

Однажды Иван Тимофеевич набрался смелости и спросил ее, почему мальчик держится так отстраненно? На что Зоя Павловна только пожала плечами, объяснив, что у него такой характер и он не любит ни с кем играть… Но наметанный взгляд Ивана Тимофеевича давно распознал признаки, по которым было видно, что ребенок просто-напросто запуган и потому никому не доверяет.

Иван Тимофеевич начал осторожно приучать мальчика к себе, сначала просто копаясь в песочнице по соседству с ним, вызывая этим удивленно-недоумевающие взгляды Зои Павловны, а через несколько дней пошел дальше.

Затеяв как-то постройку крепости неподалеку от песочницы, Иван Тимофеевич вдруг громко воскликнул: