Астийский эдельвейс

— Давайте так, ребята, — сказал он, немного подумав. — Димка с Костей пусть останутся здесь или двигаются потихоньку к первой стоянке. А мы с Федей все-таки попытаемся дойти до озера, тут уж недалеко. Ну, а ботинками ты, Федя, обменяйся с Костей.

Федя переглянулся с братом и постучал ботинком о ботинок, как бы желая удостовериться, что они еще держатся на ногах:

— Нет уж, лучше всем вместе…

— Что вместе?

— Домой идти вместе, — добавил Федя, не поднимая глаз от земли.

— Да уж, возвращаться — так всем, — поддержал Димка.

— Значит, все хотите домой? По мамкам соскучились? — вспылил Максимка. — А еще говорили — в космонавты. Нужны там эдакие!

— Да кто ты такой, чтобы нас учить! — разозлился Димка. — Давно ли сам боялся нос в тайгу сунуть. Иди один, коль такой храбрый!

— А что, думаешь, не пойду?

— Да брось ты, Максимка! — снова заговорил Федя. — Разве можно одному в такую даль! — Но его тут же перебил Димка:

— А ты слушай его больше. Ну, отойдет для фасона километра на два. И за нами следом. К вечеру же догонит…

— Жди, догоню! — Максимка вскинул рюкзак и, не оборачиваясь, зашагал сквозь бурелом.

Эту ночь он провел один. Выбрал дерево покрепче, сделал на сучьях настил из жердей, навалил побольше хвои и, как только свернулся калачиком в этом «гнезде» и накрылся с головой отцовским плащом, так сразу будто нырнул в глухой бездонный омут — несмотря на боль в ноге, на противно гудящее комарье, на страх одиночества, предательски подкравшийся с наступлением темноты.

А утро встретило его грозой и шквальным ветром. Пушечные раскаты грома, казалось, взрывали небо над головой. Шум дождя сливался с шумом леса и грохотом падающих деревьев. И первое, что увидел Максимка, высунув голову из-под плаща, был огромный зигзаг молнии, вонзившийся в землю в каких-нибудь трехстах метрах от его «гнезда».

Буря набирала силу. Тонкие деревья гнулись чуть не до земли. Толстые великаны бились, как в агонии, всеми своими сучьями. Но больше всего пугали молнии. Они сверкали почти беспрерывно и все время почему-то вонзались в одно и то же место.

Так продолжалось долго. Потом дождь перестал. Тучи ушли за сопку. Выглянуло солнце. Ветер сразу стих. Максимка спустился на раскисшую землю и с тоской посмотрел на обступившие его завалы. Теперь их стало еще больше. На миг сердце снова сжалось от страха. Но ведь он дал слово стать настоящим человеком.

Максимка собрал рюкзак, в последний раз осмотрел место ночлега. Огромный кедр стоял теперь, не шелохнувшись. Лишь редкие тяжелые капли время от времени срывались еще с его ветвей. Но сейчас, в свете солнца, сам шум этих капель звучал веселой бодрой музыкой. Итак — в путь!

Только почему все-таки молнии били все время в одну точку? Разве пойти взглянуть? Не беда, что немного в сторону. Он перебрался через несколько завалов и остановился перед крутой глубокой рытвиной. Кажется, где-то здесь…

По обоим краям промоины сплошь тянулась непроницаемая стена леса. Но вправо, чуть выше по склону, маячил просвет. Максимка направился туда и вскоре увидел большую круговину, лежащую по обе стороны рытвины. Земля здесь была черной, твердой, почти каменистой. Он не без опаски вступил на плотную, кое-где потрескавшуюся почву. Местами она вспучилась пузырчатыми стекловатыми буграми И ни кустика, ни травинки! Видно, не один десяток лет били в этот пятачок огненные молнии.

Но почему именно сюда, в самую рытвину? Он подошел к ней ближе. Рытвина была широкой — не перепрыгнешь. И в глубину гораздо больше человеческого роста — настоящий овраг! В стенках ее виднелся тот же песок и гравий, что и в Вормалеевском обрыве. По дну текла вода, видимо, после — еда в него дождя.

Как же перебраться через этот овраг? Максимка прошёл немного дальше и увидел, что неподалеку поперек рытвины лежат несколько поваленных лесин. Он поспешил к ним. Так это настоящий переход! Три толстых бревна были плотно уложены одно к другому, даже закреплены по концам кольями. Кому понадобилось строить такой мост? Максимка перебрался через рытвину и сразу увидел, что дальше в лес тянется заметная прогалина. Тропинка! Та самая тропинка, «вторую они так долго и безуспешно искали. Вот удача! Максимке показалось, что даже боль в ноге утихла. Теперь — шагать и шагать! Тропинка, правда, еле угадывалась в лесной чаще. Путь по ней часто преграждали упавшие деревья. И все-таки это был не сплошной бурелом, каким они продирались все эти дни.

Уже часа через два тропинка резко свернула вниз и вывела к долине небольшого ручья. Максимка совсем повеселел. Все было так, как говорили охотники. И дорога по ручью оказалась не трудной. Он тек в низких, поросших травой берегах. Но особенно не петлял. И под ногами было почти сухо.

В полдень Максимка устроил привал, сварил кашу, вскипятил чай. Потом полежал немного на сухом пригорке. И снова зашагал вверх по ручью. Живое журчание воды настраивало на бодрый лад, рассеивало все страхи и тревоги. К тому же день был солнечным, но не жарким. Ровный прохладный ветер неизменно дул в лицо, предвещая хорошую погоду и на завтра.