Астийский эдельвейс

— Черт знает что! — громко выругался тот, не поворачивая головы. — Ты вот что, Григорий. Свяжись-ка с Антониной, пусть уточнит, что и как.

Григорий поправил шлем, покрутил ручки настройки:

— Антонина! Что там у вас случилось, в квадрате семьдесят три, кто терпит бедствие? Как никто?! Постой, постой, ты же только что радировала… Ну не ты, так кто-то там у вас. Никто не подходил к аппарату? Ну как же… Ничего не понимаю! Значит, у вас все в порядке? Слышишь, Алексей?.. А, вечно у них так, сам черт не разберёт. Идем на базу, там видно будет.

Геологи встретили Максимку как старого знакомого, тут же накормили, сходили за врачом, позвонили на кордон отцу. Рассказам вертолетчиков они просто не поверили, как те ни клялись и ни божились, что получили в пути непонятную радиограмму Антонины. Не произвел на них впечатление и рассказ Максимки о странном поведении молний. Все заявили, что «так бывает», может даже указывать на близкие залежи железных руд, но что для них, геологов Отрадненской партии, это имеет лишь теоретическое значение, потому что, во-первых, партия занимается поисками алмазов, а не железа, а, во-вторых, сопка Дальняя находится далеко за пределами их планшета.

Что же касается поющего озера, то о нем Максимка счел за лучшее вообще не рассказывать геологам. Не сказал он об этом и отцу. Ребятам же, в ответ на все их расспросы, ответил коротко:

— Мои затёсы знаете? Так вот, последний, на старой ели — у самого озера. Не верите, сходите.

Однако на этот раз даже Димка не усомнился в правоте его слов.

Зато спустя полмесяца, когда вертолетчики вернулись на базу, а в школе уже начались занятия, ему снова пришлось держать ответ перед строгим начальником геологов.

— Слушай, хлопец, — сказал тот, вызвав Максимку к себе в контору, — эти вот люди, — кивнул он в сторону пилотов, — второй день морочат мне голову какой-то радиограммой.

Максимка испуганно заморгал глазами. Начало не предвещало ничего доброго.

— Нет, то, что они помогли тебе, это хорошо, — поспешил успокоить его начальник. — И я вполне допускаю, что могло быть, скажем, так: увидели они дым, приспустились пониже, смотрят, человек в беде. Ясно, что надо было делать в таком случае. Но к чему эти сказки о несуществующей радиограмме!

— А я говорю, была радиограмма! — решительно заявил Григорий. — И мы перед тем, как заметить дым, не один раз прошли над сопкой.

— Ладно, это я слышал! — нетерпеливо перебил начальна — Так вот, хлопец, правда, что вертолет уже кружил над тобой, прежде чем появился твой сигнал? Или ты не заметил этого?

— Как можно было не заметить! — ответил Максимка. — Я точно помню, что он прошел надо мною два раза. Потом уж я зажег костёр.

— Так, значит, кто-то все-таки вызвал машину к сопке?

— Похоже, что так. Они сразу спросили, не радировал ли я кому.

— И ты, действительно, никому ничего не сообщал?

— Нет, что вы! Мне даже выстрелить было нечем.

— Так кто же и откуда дал эту радиограмму?! — загремел начальник.

— Может, телепатия какая? — несмело предположила радистка.

— Телепатия по радио? — неожиданно расхохотался начальник. — Ну, а ты что думаешь? — снова повернулся он к Максимке.

— Я, право, не знаю, — ответил тот, не поднимая глаз на начальника. И это было почти правдой. Потому что он и сам не мог понять, могла ли быть какая-нибудь связь между загадочной радиограммой и тем, что минут за двадцать до появления вертолета, когда он уткнулся в совсем уж непроходимый завал и чуть не заплакал от боли и отчаяния, в глаза ему вдруг будто ударил луч света и совершенно отчетливо представилась зеленоглазая незнакомка, которую никто никогда не видел, о которой никто ничего не знал, но которая несомненно играла какую-то исключительную роль в его жизни.

6

На следующее лето Максимка устроился к геологам на работу. Рыл шурфы, отбирал образцы, мыл шлиховые пробы. Многое узнал, многому научился. А главное, познакомился с интересными людьми, среди которых особенно интересным оказался уже известный ему Петр Андреевич Крайнов. Именно знакомство с Крайновым и было тем первым толчком, который определил дальнейшую жизнь Максимки.

Старший геолог отрадненской партии был уже немолод. За двадцать лет, что он отдал поискам сибирских алмазов, он исходил и изъездил столько, что проделанный им путь давно мог достичь Луны. Естественно, ему было что рассказать Максимке. Жизнь геолога, работа геолога богаче приключениями, чем иной приключенческий роман. Нс самым замечательным было то, что он раскрыл перед

Максимкой совершенно неведомый ему мир — мир камня. И научил видеть в нем не всем доступную красоту, пробудил в Максимке страсть к геологическим исканиям.