Астийский эдельвейс

— Я сам долго не соглашался с Платовым, спорил с ним. Но он почти доказал мне… Да взять хоть то, что мы видели сейчас, это же прошлое! То, что было заснято или как-то иначе запечатлено в пластмассе, по крайней мере, на прошлой неделе, а может, и… два миллиона лет назад. Последнее более вероятно. Тогда становится понятным и незнакомый степной ландшафт и странное, ни на что не похожее сооружение. Все это лишь тень минувшего, Таня. Чудесный фрагмент далеких времен…

— Нет-нет! Не продолжайте! Не убивайте моей мечты. Я так свыклась с мыслью, что эта девушка моя ровесница, что она где-то здесь, рядом…

— Зачем мечтать о несбыточном, жить галлюцинациями, гнаться за призраком?.. — ответил Максим больше себе, чем Тане. Но она не дала ему договорить:

— Зачем мечтать?.. А разве вы сами не мечтаете? Вы сами — верите во все эти галлюцинации и излучения?

— Я должен поверить в это, понимаете, должен! Чтобы покончить наконец с бессмысленной растратой времени, чтобы жить, как все люди, спокойно работать, делать открытия. Платов прав, я должен взять себя в руки.

Она как-то странно улыбнулась:

— И думаете, станете счастливее, согласившись с Платовым?

— Не знаю. Я никогда не думал об этом — счастлив я или не счастлив. Мне нужна ясность. Только ясность! Я устал от бесконечной неопределенности. — Максим встал и заходил по комнате. Таня, не зная того, коснулась самого больного его места. Согласиться или не согласиться с Антоном? — сколько раз этот вопрос казался решенным раз и навсегда и тем не менее снова и снова вставал перед ним, так же, как сейчас, мучительно заставляя взвешивать все «за»* и «против». Впрочем, эта новая находка поможет, кажется, разобраться во многом. Он подошел к столу:

— Взглянем еще раз, Таня.

Она посмотрела на часы:

— Теперь можно.

— А где пластинка?

— Я видела, вы положили ее на стол.

— Да, но здесь ничего нет. Странно. Стойте, Таня, не двигайтесь! Она могла упасть. Надо осмотреть пол, каждую половицу. — Максим встал на колени и принялся ощупывать доски пола.

Пластинки как не бывало.

Таня устало опустилась на диван:

— Вот вам и «тень минувшего»! Нет, Максим, это она принесла пластинку. Специально для вас. Знала, я покажу вам. Она же и забрала ее обратно. Теперь вы сами видите…

Максим почувствовал, что все его доводы вот-вот рухнут, как шаткий частокол на пути лавины:

— Что значит — забрала? У нас на глазах? Как можно?

— Ей все можно. Что в этом удивительного? Она совсем из другого мира.

— Из другого мира?! Что вы говорите? Какой мир имеете в виду?

— Я и сама не знаю. И никто, наверное, не знает. Мы еще многого не знаем. Но должен быть какой-то другой мир. Должен!

— Почему такая уверенность?

— Потому что я хочу этого. Мечтаю об этом. Потому, что люди должны жить где-то по-другому. По-настоящему! — Таня порывисто встала. — Как бы я хотела встретиться с ними, с этими людьми, с этой девушкой! — Она посмотрела прямо ему в глаза. — Или сгореть вот так же, в голубом огне!

— Сгореть в огне! Но почему? — искренне удивился Максим.

— Ах, неужели вы не понимаете? Не видите, как я… тоскую?

— Тоскуете? Да отчего? Зачем вам тосковать?

— Ив самом деле, зачем! — она нервно рассмеялась. — Ничего-то вы не поняли, Максим Владимирович. Ну да ладно, — она посмотрела на часы. — Простите, мне нужно на дежурство.

— Как на дежурство? Вы же больны.

— Врачу болеть не полагается, разве не знаете?

— И все-таки, как можно… — он почувствовал, что чем-то обидел девушку. Ему захотелось подойти к ней, коснуться ее волос, сказать что-нибудь теплое. Но он лишь вымолвил:

— Я зашел к вам… Мы уезжаем на днях…

— Вы уезжаете? Так вдруг! — она сразу как-то обмякла, присела на краешек стула. — А я наговорила бог знает чего.

Все получилось неожиданно… Я ждала вас раньше. Мне надо было сказать так много. А теперь уж и времени нет…

— Я виноват перед вами, Таня. Позвольте мне не прощаться сегодня, зайти еще раз.

— Если вам будет не трудно…

Антон встретил его загадочной улыбкой:

— Опять пожаловал наш знакомый.

— Кто? — не понял Максим.

— Ястреб-тетеревятник. Тот самый! Ворвался в окно, и — к сейфу! Решил сталь пробить клювом, дуралей.

— И что же?

— Ничего, долбанул раз и обратно. Я пробовал стрелять. Да сам знаешь, какой из меня снайпер.

Максим осмотрел крышку сейфа, выглянул в окно:

— Не нравится мне это, Антон. Неспроста прилетал ястреб.

— Придется усилить охрану. Недолго осталось.

— Охрана — охраной. Но он мог всадить в сейф какой-нибудь индикатор. И теперь, чего доброго, выследит наш отъезд, увяжется за поездом.

— Боишься, нагрянет в институт? — рассмеялся Антон. — Милости просим! Там на него найдется управа. Сам угодит в сейф. А где ты пропадал столько времени?

— Сказать, так не поверишь. Новый феномен на кордоне.

— Опять твоя русалка?

— На этот раз — фильм о ней. И какой фильм! — Максим рассказал о загадочной пластинке.

— Что я тебе и говорил! — оживился Антон. — Определённо, это одна из тех, кто прибыли сюда в астийское время. Наша пра-прабабка, выходит. Хотел бы я на нее взглянуть!

— Может, увидишь когда-нибудь. Если она всего лишь тень минувшего…