Астийский эдельвейс

— Гм… Ты, вижу, штудировал Энгельса усерднее, чем я. Но согласись, что он все-таки допускает возвращение человека к «звероподобному состоянию». А я так убежден, что при определенных обстоятельствах изменения в человеческом теле и человеческой психике могли дойти до уровня дикаря каменного века. И нечто подобное, очевидно, произошло здесь, в окрестностях Вормалея и, может быть, именно пра-праправнук пришельцев и выковал из детали какого-то прибора более нужное ему рубило. Впрочем, приборам, снятым с корабля, видимо, повезло больше, чем людям. И они до сих пор хранят бесценную информацию, рассчитанную на миллионы лет. Вот он, источник твоих галлюцинаций! Но для них, этих дикарей поневоле, она значила не больше, чем кибернетика для шимпанзе.

— Ну, хорошо, допустим, что-то подобное могло произойти здесь в астийское время. А после?

— Потом наступили холода. И все, что могло двигаться, потянулось к югу. Двинулись на юг и наши предки. Это был трудный и длительный переход. Лишь немногие дошли до южных гор. Только единицы, в лучшем случае десятки, перевалили их и вышли в долины Джамбудвипы. Это и были те перволюди, о которых повествуется в санскритских рукописях. Их было немного. Но у них был разум. Пусть в значительной мере угасший, но разум! И это дало им возможность не только выжить, но и подавить всех врагов и конкурентов, начать новое восхождение по ступеням прогресса.

А теперь — самое главное. Очевидно, мозг наших предков не только сохранил элементарную способность мыслить. Но где-то в сокровенных уголках их памяти остались картины давно пережитого, того, что было им всего дороже, что крепче всего врезалось и закрепилось в соответствующих участках коры или подкорки мозга. Но могло ли это быть чем-то иным, как не тоской по родине, далекой, затерянной в глубинах космоса, но бесконечно прекрасной, достигшей удивительного совершенства во всех областях человеческой деятельности и человеческих отношений. И чего они должны были ждать больше, о чем мечтать сильнее, как не о возвращении туда, в этот мир невиданного расцвета разума, абсолютной справедливости, истинного гуманизма и счастья.

Так не эти ли воспоминания составили основу первичных религиозных представлений? Тогда становится понятным и необычайный ум богов, их всемогущество и неодолимая тяга людей к небу Или не так?

— Фантазёр ты, фантазёр! — Максим прошелся по комнате, потом подошел к Антону, обхватив его за плечи. — Ну, что я могу тебе сказать? Слов нет, это интересно, логично, в принципе, даже возможно Но и только. Так же последовательно, строго, убедительно можно и опровергнуть твои идеи. Ну, посуди сам, если действительно в астийское время на Земле высадились какие-то инопланетяне, если они прижились здесь, дали начало новой цивилизации, то почему их родичи ни разу не навестили их, не поинтересовались их судьбой? Ведь два миллиона лет — такой срок… А между тем, никто больше не прилетал на Землю.

— Ну, положим, он не так велик, этот срок, для тех, кто путешествует в космосе с субсветовыми скоростями. Но не в этом дело. Почему ты решил, что никто не посещал Землю в послеастийское время, скажем, две-три тысячи лет тому назад? Разве ты не слышал, не читал хотя бы о наскальных рисунках в горах Тассили или знаменитом амфитеатре на плоскогорье Энладрильадо? А гигантский «трезубец» в бухте Писко, феноменом пустыни Наска, циклопические навигационные знаки близ города Мильендо! Или древняя карта из Стамбульского музея, где нанесены очертания.

Антарктиды, точно такие, какими они стали известны всего несколько лет назад! Или наконец почти несомненное изображение космического корабля на каменном надгробье из пирамиды майя в Паленке!

— Видел я фотографию этого надгробья. И все остальное для меня не новость. Только… Слушай, Антон, ведь, насколько я понял, ты имеешь в виду пришельцев из другой звездной системы и, следовательно, посланцев очень высокой цивилизации?

— Несомненно.

— Но неужели ты всерьез считаешь, что они могли преодолеть расстояния в десятки и сотни парсеков на такой колымаге, какая изображена на плите из Паленке? Неужели думаешь, что им понадобились бы эти каменные причалы, грубые примитивные указатели, нелепые посадочные полосы? А эта Стамбульская карта! Может быть, она и была слишком совершенна для времен Русско-турецкой войны.

Но кто поверит, что цивилизации, чьи корабли бороздят неоглядные просторы Галактики, не нашли ничего лучшего для изображения поверхности планеты, чем наша старушка — географическая карта? Нет, не такие свидетельства должны были бы остаться от посещения Земли гостями иных систем]

— Что же, по-твоему, могло от них остаться?

— А вот то, с чем, может быть, мы столкнулись здесь, что подчас и в руки не возьмешь и глазами не увидишь, — все эти таинственные излучения, обрывки загадочной информации, детали экзотических приборов…

— И зеленоглазые русалки с золотыми волосами! — зло закончил Антон.

— Может быть, и такие образы. А чего ты злишься?