Астийский эдельвейс

— Что же, хватит, так хватит, — Максим встал и отошел к окну. Стоило ли дальше спорить с Антоном? Стоило ли говорить о своих предположениях, о том, что не шло теперь у него из головы, но что он по-прежнему не мог доказать даже самому себе. Ведь все упиралось именно в эти враждебные силы. Уж их-то никак нельзя было связать с прибытием на Землю представителей сверхвысокой, сверхкультурной, сверхгуманной цивилизации. И тем не менее — Антон был прав, да он и сам видел это — какая-то ниточка безусловно, связывала эти силы с таинственной незнакомкой. Но что могло быть между ними общего? И кем в таком случае оказывалась Нефертити? Ответ на это мог дать только Вормалей.

Однако, когда этой весной они снова приехали в Отрадное и начали уточнять план дальнейших работ, Антон вдруг сказал:

— Ну, если и в этом году мы вернемся с пустыми руками, придется проститься с Вормалеем.

— Как проститься?! Совсем? После всего, что мы здесь нашли?

— После того, как мы все потеряли. Но не в этом дело.

В институте я не хотел тебя расстраивать. А теперь скажу.

Незадолго перед отъездом меня вызвал профессор Победилов.

— Наш директор?

— Да, Павел Семенович. Так вот, пригласил он меня к себе в кабинет и выложил целую кучу анонимок. Какой только грязи на нас с тобой не настрочено. И что средства-то государственные мы пускаем на ветер, и что занимаемся не тем чем нужно. Словом, хоть за решетку нас сажай.

— Ну, авторов этой брехни угадать не трудно. Многим мы пришлись не ко двору Но Павел Семенович! Неужели он принял это всерьез?

— Павел Семенович смеялся вместе со мной.

— Гак в чем дело?

— А в том, что посмеяться-то он посмеялся, а в заключение сказал. «Боюсь, не пошла бы эта пакость дальше, в вышестоящие инстанции. Сам знаешь, как там реагируют. Пойдут комиссии, запросы. Мне — неприятности, на институт — пятно. Бросили бы вы этот Вормалей, свет клином, что ли, на нем сошелся». Понимаешь, как дело оборачивается?

— Да уж, для Победилова честь мундира…

— Есть у старика такой грешок. Но ведь и прав он. А если, действительно, нагрянут эти комиссии? Что мы ответим им, что покажем?

— Да-а, ситуация! Почище всяких неведомых сил. Но до осени мы сможем еще работать спокойно, я так понимаю?

— До осени — возможно, дальше — едва ли.

— Тогда надо сделать хотя бы самое главное.

— Что ты имеешь в виду?

— Озеро за Лысой гривой На него вся надежда. И ещё — по пути к гриве есть любопытное местечко, куда вот уже много лет молнии бьют практически в одну точку…

— Молнии бьют в одну точку?! Что же ты молчал до сих пор?

— Геологи решили, что, скорее всего, это залежь магнетита.

— Залежь магнетита! Где-нибудь в другом месте это могло быть и рудной залежью. Но здесь… В общем так, завтра же набирай людей и — к Лысой гриве!

— Людей набрать не трудно. Но мне кажется сначала стоило бы сходить туда вдвоем. И без лишнего шума.

— Чтобы не раздражать наших врагов?

— Я не могу сказать ничего определенного, но..

— Ясно! Согласен.

Через два дня с восходом солнца друзья отправились к.

Лысой гриве. Благополучно миновали Гнилую падь, без всяких происшествий переночевали под сопкой Дальней, наутро легко отыскали почти торную теперь тропу и к вечеру должны были выйти к рытвине. Максим с минуты на минуту рассчитывал уже увидеть знакомый мостик, как вдруг лес как-то сразу расступился, и оба остановились, пораженные видом открывшегося зрелища.

Весь склон сопки был абсолютно голым, будто вспухшим бугристыми наплывами развороченной земли.

Оползень! Гигантский свежий оползень. Верхняя часть склона примерно на одну треть от вершины была срезана как ножом, и вся эта многомиллионнотонная масса грунта обрушилась вниз, погребя под собой вековые заросли тайги.

Друзья осторожно взобрались вверх по осыпающемуся откосу и огляделись. Унылая картина голой буровато-серой земли, из которой лишь кое-где торчали искореженные стволы и корни деревьев, тянулась на многие сотни метров вперед и вниз, сливаясь там с черной болотистой низиной.

Никаких следов тропинки дальше не было, из чего следовало заключить, что оползень произошел совсем недавно, может быть, даже несколько дней назад.

Друзья молча переглянулись Максим сбросил с плеч рюкзак и опустился прямо на землю;

— Кто мог предположить такое…

Антон нервно, ломая спички, закурил.

— Да, чистая работа, ничего не скажешь. Мат в два хода! Стоило ради этого плюхать по тайге…

— Главное — озеро, Антон.

— Что, озеро! Думаешь, там сохранилось что-нибудь? Не-ет, против таких врагов мы бессильны! И как ни горько признавать поражение, а придется, — он бросил недокуренную папиросу, сел на землю. — Но кто мешает нам, кто? Ты посмотри на этот катаклизм! Десяток водородных бомб не смогли бы переместить такой уймы грунта. Словно сама планета восстала против наших попыток проникнуть в тайны астия.

— Но это тоже факт величайшего значения!

— Еще бы! Только не для нас с тобой, двух кустарей-одиночек. И без того, мы, кажется, выпустили из бутылки такого джина…

— Волков бояться — в лес не ходить!