Астрахань - чёрная икра

Фридрих ГОРЕНШТЕЙН Астрахань - чёрная икра

Юрий Векслер. Специалист по России

К первой публикации повести «Астрахань - чёрная икра»

Давая в Москве в 1991 году интервью Виктору Ерофееву, на вопрос: «Ты живёшь сейчас с немецким паспортом, в Берлине, и как ты себя ощущаешь, каким писателем: еврейским, русским, немецким?», Фридрих Горенштейн ответил:

Я не знаю. Мне трудно сказать. Я думаю, что лучше всего сказать, что я специалист по России и специалист по Германии.

Доказать, что он «специалист по Германии», Горенштейн не успел, хотя специалистом был несомненно, о чём говорит его публицистика и начатая пьеса о Гитлере, но то, что он «специалист по России» он доказал всем своим творчеством…

Одним из таких доказательств (хотя нужно ли Горенштейну что-то кому-то доказывать?) стала повесть «Астрахань — чёрная икра», написанная в Берлине в 1983 году и до сих пор нигде не публиковавшаяся полностью (в 2017 году на одном из интернет-порталов была выложена первая глава).

Уехав в 1980 году из СССР, Горенштейн, помимо прочего, распрощался ещё и с Волгой (что отразилось в его также берлинской повести 1988 года «Последнее лето на Волге). В этой повести, есть, как представляется, автобиографический фрагмент. В самом начале рассказчик говорит: «Лет десять назад попав в эти места, на верхнюю русскую Волгу, я более не ездил на традиционные — престижные, обжитые — курорты, а лето за летом приезжал сюда». Уже будучи смертельно больным, Горенштейн говорил, что мечтает, живя постоянно в Берлине, иметь возможность на несколько месяцев в году уезжать на Волгу, в какой-нибудь маленький волжский городок… «Астрахань — чёрная икра» тоже порождена этой влюблённостью Горенштейна, хотя Волга здесь другая.

Почему писатель, закончив повесть, отложил её и не предлагал в печать? Можно только выдвигать предположения. Но важно то, что в его архивах нет ни намёка на нежелание печатать «Астрахань…», поэтому публикация в «Берлин.Берега» никоим образом не нарушает волю Горенштейна.

Важно и другое. Имеются веские основания предполагать, что «Астрахань — чёрная икра» связана с последним романом Горенштейна, который называется «Верёвочная книга». Это огромный исторический текст, одновременно, следуя примеру любимого Горенштейном «Дон Кихота», представляющий собой пародию на исторический роман. «Верёвочная книга», которая писалась с марта 1999 по июль 2001 годов, находится в архиве в виде законченной рукописи, оставаясь, тем не менее, неизвестной читателю. Причина — в труднораспознаваемом почерке автора, что до крайности затрудняет расшифровку. Если верить первому биографу Горенштейна Мине Полянской, есть в «Верёвочной книге» роман в романе — сочинение под названием «Крим-брюле», криминальная история вокруг добычи икры в Астрахани. Смеем предположить, что, написав повесть «Астрахань — чёрная икра», Горенштейн увидел в материале бóльшие возможности, и вскоре у него уже забрезжил замысел «Верёвочной книги», точнее, её детективной части (кстати, словом «Крим-брюле» называлась рубрика криминальной хроники в одной из астраханских газет, и это название писатель творчески позаимствовал).

Но это объяснение, почему Горенштейн отложил публикацию «Астрахани…», конечно, не более чем гипотеза.

Есть ещё один фактор, говорящий в пользу предположения о связи повести и романа. В повести немало уделено внимания фигуре Ленина, являющейся одной из важнейших в «Верёвочной книге».

Ленин интересовал Горенштейна, ибо его интересовала русская история. О Ленине он написал сценарий, который, к огорчению автора, не был реализован режиссёром Юлием Карасиком. О Ленине, точнее, о склоке вокруг сценария о нём, Горенштейном был написан прекрасный рассказ «Искра».

Начинал Горенштейн и работу над сценарием о Фанни Каплан для Семёна Арановича.

А в повести «Астрахань — чёрная икра» содержатся и неоднократные упоминания Ленина, и некоторые факты о нём, а ещё есть один интригующий пассаж:

Астрахань, прародина Ленина, что скажешь ты о внуке своём, столь ясном крайне красным и крайне белым идеологам истории? Шекспира бы сюда, Шекспира — одного из лучших историков прошлого. Уж он бы извлёк на свет тайны Ленина—сверхчеловека, обнажив его беды и его болезни. Шекспир бы сумел, ибо он не писал правды. Впрочем, Гёте даже историю собственной жизни назвал «Поэзия и правда». Это значит, что поэзия и правда — вещи разные.