Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919)

В историографии ВКП(б) – КПСС мартовские события оцениваются как белогвардейский мятеж, в который была вовлечена часть рабочих. В доказательство приводится факт существования белогвардейского штаба в доме Розенблюма. Этой версии мы обязаны Сергею Кирову, который, не приводя никаких доказательств, заявил 15 марта на собрании фабзавкомов: «Не подлежит никакому сомнению, что местная белогвардейская агентура, работавшая у нас в городе, находилась в тесной связи с московскими белогвардейскими организациями»[1156].

В эмигрантской версии, нашедшей отражение у С. Мельгунова и П. Силина, рассказываются следующие страсти: «Десятитысячный митинг мирно обсуждавших свое тяжелое материальное положение рабочих был оцеплен пулеметчиками, матросами и гранатчиками. После отказа рабочих разойтись был дан залп из винтовок. Затем затрещали пулеметы, направленные в плотную массу участников митинга, и с оглушительным треском начали рваться ручные гранаты»[1157].

Обе версии надо признать абсолютно лживыми.

Не было белогвардейского мятежа, а в доме Розенблюма располагалась восставшая саперная рота, во главе которой стал какой-то 18-летний юноша. На заговор офицеров это откровенно не тянет.

Не было десятитысячного митинга рабочих и общегородского митинга вообще. Соответственно, не было и быть не могло расстрела митинга.

Было шествие рабочих одного городского квартала – Эллинга. Остальные рабочие территории – Селены, Форпост, район сетевязальной фабрики – в выступлениях не участвовали. После инцидента в порту и разоружения рабочими стрелкового взвода выступление переросло в вооруженные стычки. К рабочим присоединилась часть гарнизона, а еще часть гарнизона явно им сочувствовала. Никакой организации восстания, по большому счету, не было. Толпы людей громили продуктовые магазины и хлебопекарни, а по городу начались грабежи обывателей.

Большевики использовали для подавления выступления силы, вряд ли превышавшие тысячу человек. Артиллерия за все время произвела один выстрел, который в силу его исключительности так сильно запомнился всем участникам событий. Общие потери в ходе боев не превышали ста человек убитыми и примерно 300 ранеными.

Мартовский террор

В городе начались очередные аресты. Астрахань переживала их и в 1918 году. Но они никогда не влекли за собой массовых репрессий. Организаторы январского мятежа 1918 года отделались максимум приговором к тюрьме, и, кроме Бирюковых, все были выпущены на свободу в течение нескольких месяцев. Жертвами объявленного в сентябре 1918 года красного террора стали менее тридцати человек.

На этот раз, при Кирове и Атарбекове, было по-другому. 25 марта газета «Пролетарская жизнь» опубликовала список из 183 человек, расстрелянных после подавления мартовских выступлений.

Собственно мятежников среди них было относительно немного – только 49 человек, включая Ивана Зазнобина, профсоюзного лидера завода «Кавказ и Меркурий». Если учесть, что только Мусульманский полк взял в плен двести человек, это означает, что большинство солдат и рабочих, схваченных во время боев, из-под ареста отпустили.

Сработал, скорее всего, классовый подход и предположение, что для устрашения можно ограничиться временным заключением. Подвалы Особого отдела и «Бастилию» в эти дни прошли многие, в том числе не участвовавшие в восстании, но нелояльные работники. На заводе «Кама», например, где коллектив единогласно проголосовал против забастовки, были арестованы десять активистов, «все время шедших против советской власти». Их отпустили по ходатайству жен спустя неделю[1158].

Основной удар репрессий пришелся по представителям состоятельных кругов, которые к мартовскому восстанию были совершенно непричастны.

Было расстреляно порядка восьмидесяти промышленников и торговцев, включая Семена Агабабова, Василия Меркульева, «дочь генерала Англии» Клеопатру Якубовскую и бывшего лидера кадетов Моисея Дайхеса.

На распоряжении о казни Агабабова, Дайхеса и еще нескольких человек содержится запись начальника хозчасти Особого отдела, датированная 11 часами вечера 18 марта:

«Приговор произведен в исполнение. Буржуев отправили в штаб “Духонина” на мясо»[1159].

Был расстрелян замечательный архитектор Вагранек-Вальдовский, построивший здания Биржи, кинотеатр «Модерн», дом Казачьего правления и другие объекты, столь знакомые многим поколениям астраханцев. Вся вина Вагранека-Вальдовского заключалась в том, что он пошел в ЧК ходатайствовать за своих арестованных сотрудников.

Следующая большая группа жертв пришлась на армейских: участников январского выступления в Астрахани (20 человек), бывших морских офицеров из Хельсинки (пятеро) и красноармейцев, отказавшихся стрелять в рабочих 10 марта (девять человек). Также по обвинению в рукоприкладстве был расстрелян командир Мусульманского полка Козен-фар-оглы. Наконец, 11 человек расстреляли по обвинению в «агитации против советской власти». Среди них оказался председатель партии Ревкоммунистов Федор Митенев, человек абсолютно просоветский, но очень неугодный «бакинской партии».