Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919)

Между тем западные придонские территории проживания калмыков стали местом ожесточенных столкновений между белыми и красными, а также зоной межнациональной напряженности. В Ремонтном и Приютном колонистами были созданы отряды самообороны, которые успешно сдерживали попытки белоказаков просочиться в направлении Царицына. С созданием Царицынской губернии положение дел в Калмыцкой степи стало еще хуже. Теперь реквизиционные отряды прибывали не только из Астрахани, но и из Царицына. Это порождало массовый произвол. Особенно отличился черноярский военком Большов, который брал в заложники престарелых людей, накладывал контрибуции и сжег значительное пространство в Мало-Дербетовском улусе. В результате из Астрахани для пресечения произвола был направлен вооруженный отряд, в бою с которым Большов погиб. При нем была обнаружена вполне приличная сумма в сто тысяч рублей[1287]. Если в Астраханском крае старались максимально поддержать систему образования, то в Калмыкии улусные комитеты вовсю реквизировали школьные помещения[1288].

Начало зимы характеризуется серией стихийных выступлений колонистов, протестовавших против мобилизации и реквизиций.

4 декабря в селе Кресты восставшими солдатами, к которым присоединились местные жители, были растерзаны командующий Степным фронтом Тулак и военрук Пастушков. Затем восставшие выдвинулись на Элисту.

В это время Элиста представляла собой небольшой поселок, заселенный славянскими колонистами, преимущественно украинцами. Реквизиции и продовольственная монополия вызвали у них раздражение, а близость фронта – ожидание возможных перемен.

8 декабря в шесть утра весь элистинский красный гарнизон был разоружен, а советские работники арестованы. Их разместили в школе. Стали собираться местные жители. Начался сход. Он сразу постановил рядовых сотрудников отпустить. Чуть позже освободили и остальных. В ходе инцидента погибло три человека, но селяне добились переизбрания местного непопулярного исполкома[1289].

На фоне решений схода восстание стихло, а его организаторы продолжили службу в рядах РККА.

Отношения у Советов с калмыками было еще хуже, чем с колонистами.

Местная феодальная верхушка ввязала часть народа в гражданскую войну на стороне белых, что вызывало ожесточение у красноармейцев, сопровождавшееся многочисленными эксцессами.

«Одно только появление отрядов красноармейцев в Калмыцкой степи внушает калмыкам панический страх, – отмечалось в советских источниках. – Циркулируют слухи о жестокостях красноармейцев, об убийствах ими калмыков, насилии над женщинами, поджогах, реквизиции скота, лошадей, денег и иного имущества». У слухов были основания. В Малодербетовском улусе отличился отряд Татищева. Им был убит настоятель местного хурула, некий Бамбаев ограблен на солидную сумму в 55 000 руб., подожжены зимовники. Еще один отряд подобным образом прошелся в Яндыко-Мочажном улусе.

«В Богоцуровском улусе Астраханской губернии появился отряд 45 человек, восемь пулеметов под командованием Брауцева, имеющий мандат от начальства 1-й стальной дивизии с резолюцией командующего X армией Ворошилова на проведение реквизиций, – писал Шляпников Ленину, – отряд насилует женщин, население терроризировано, местные власти бессильны, идет полная дискредитация советской власти». Шляпников просил отозвать отряд. Ленин переслал бумагу с грозной резолюцией в РВС. Склянский, бывший первым заместителем Троцкого, пошел дальше и распорядился «провести следствие и сурово наказать начальника отряда[1290].

Отступление к Астрахани и Царицыну разбитых на Северном Кавказе советских армий сопровождалось полной экономической и социальной катастрофой. «Население не имеет ни чаю, ни хлеба, ни мануфактуры, ни сельскохозяйственных, ни рыбно-ловецких предметов, – рассказывал председатель исполкома Яндыко-Мочажного улуса доктор Сангаджи-Гаря Хадылов. – Мешают бессистемные реквизиции подвод и фуража: то под пленных, то под войсковые части, то для военных грузов, то под беженцев… Там, где проезжают красноармейцы, реквизиции принимают безобразный характер, отбирают уже не только подводы и фураж, отнимают все, включая чашки и ложки. Скотоводческое хозяйство в упадке, и сильная зима означает его полную гибель. Рабочий скот крайне худой, частые падежи… Такое грубое отношение этих элементов к населению улуса… в будущем, если не принять энергичных мер, будет одной из причин подрыва доверия улусного населения к существующему строю»[1291].

Сангаджи-Гаря Хадылов вскоре умрет от тифа.

Попытки привлечения калмыков в Красную армию оказались малопродуктивны. 1-й образцовый революционный калмыцкий полк, сформированный осенью 1918 года, при штатном расписании в 864 человека, по состоянию на ноябрь насчитывал всего 54 бойца[1292]. Причем минимум сорок из них были астраханскими казаками с типичными русскими фамилиями. Командиром этой части стал бывший сотник 3-го казачьего полка подъесаул Василий Водопьянов[1293].