Астрея. Имперский символизм в XVI веке

Эти торжества стали последним воплощением той ренессансной традиции, что на протяжении всего XVI в. развивалась при французском дворе. Этот мир уже испытывает жёсткое давление, и в течение нескольких лет ренессансная вселенная двора Валуа не выдержит и исчезнет в хаосе войн Лиги.

Политико-религиозные взгляды, лежавшие в основе этих празднеств, становятся ясны из посвящённой Жуайезу поэмы Баифа «Les Mimes», полной воспоминаний о его свадебных торжествах. В ней Баиф выражает горячую преданность французской короне и ревностное католическое благочестие, но одновременно выступает резко против предательской Католической лиги, от поддержки которой он предостерегает папскую власть. Он призывает к ненасильственной Контрреформации, которая будет использовать не политическое оружие и репрессии (его пугает возможное введение инквизиции во Франции), но лишь оружие подлинной добродетели и благочестия. Сделать его привлекательным должна сила искусства, вознесение хвалы Господу на всех языках и под «новую музыку». И он страстно взывает к «благородной и доблестной крови» де Гизов не поддерживать мятежную клику и оставаться верными трону[554].

Эти слова раскрывают внутренний смысл торжеств, заключавшийся в поддержке монархии и призыве к Гизам не предавать её, представленном со всей привлекательностью искусства и «новой музыки».

Последний король из династии Валуа воплощал собой сложный момент религиозной истории. В своей Дворцовой Академии он был свидетелем споров, в которых поэты и учёные излагали идеи ренессансного религиозного синкретизма о том, что Бог присутствует во всех вещах, что басни поэтов и мифы разных религий обращаются к одной религиозной правде, выраженной в разных формах[555]. Этот либеральный ренессансный синкретизм соединялся в Генрихе с влияниями Контрреформации и породил то, что можно назвать (пока ещё малоизученным) движением либеральной Контрреформации, возглавляемым французской монархией. Гизы, вожди Католической лиги, представляют новейший религиозный фанатизм, тесно связанный с про-испанскими политическими мотивами и направленный, в конечном счёте, на уничтожение Генриха. Баиф в «Les Mimes» вполне ясно видит всю ситуацию и призывает к своего рода «музыкальному» и ненасильственному движению, которое пытался возглавить Генрих.

Попытка расположить к себе Гизов оказалась безуспешной. Генрих стал искать поддержки Елизаветы Английской. Вскоре после окончания торжеств в честь свадьбы Жуайеза, несомненно видевший их Джордано Бруно отправился из Парижа в Англию, чтобы представить там свою герметическую реформу, с которой он увязывал гелиоцентрическую систему и Генриха III.

Герметическому ренессансному философу Бруно нужна была имперская тема, к которой он мог бы прикрепить свои религиозно-философские взгляды. Как итальянец, он ненавидел испанскую тиранию и выбрал в качестве европейского лидера французского монарха. Появление Генриха III с его гербом из трёх корон в небесах бруновского трактата об «Изгнании торжествующего зверя»[556](вышедшего в Лондоне в 1585 г.) могло, среди прочего, быть навеяно воспоминаниями об огромной модели небосвода на свадебных торжествах, где среди искусственных звёзд, предсказывавших имперское предназначение, присутствовал и герб Генриха III. Гелиоцентрическая философия прекрасно сочеталась с солярным мистицизмом французской монархии[557]. Довольно необычным выглядит то, что, излагая свою новую философию в диалоге «Пир на пепле», Бруно использует рисунок, являющийся, по сути, эмблемой. Рассуждая о движении Земли, он приводит пример с камнем, брошенным с мачты движущегося корабля на палубу. В качестве иллюстрации приводится гравюра с изображением корабля на море (Илл. 23d). На его оснастке видны два огня, превращающих этот корабль в эмблему, в уже знакомый нам символ Кастора и Поллукса, предвещающий мир после бури[558]. Научный довод содержал скрытое послание от французского короля, и это послание, конечно, было о мире.

Герб Генриха с тремя коронами и девизом Tertia coelo manet[559] намекал на две короны Франции и Польши, которыми он владел, и на третью корону в небесах, которую намеревался обрести в дальнейшем. В гербе, однако, не было агрессии, и в «Изгнании торжествующего зверя» Генрих появляется среди созвездий как миротворец: