Астролябия (СИ)

Акса оглушил звук выстрела, а затем сразу же еще один — и рядом с ним грохнулось второе тело. Чед со скрипом и стонами поднялся к нему, но крайне картинно сдул дым, струившийся из ствола Бунделя.

Пограничник, пуская кровавые слюни, едва заметив вошедшего Чеда, прошипел что-то вроде:

— Ма?.. А-акх! — и засвистел двумя дырками в груди и одной — на лице. Благодаря ним он перестанет пропускать воздух через третью — рот.

— Узнал, что ли? — поморщился Акс. Странно, если так, ведь он сам и правда походил на какое-то чудище.

Пограничник тут же вздохнул в последний раз. Акс убрал свой клинок по имени скальпель в сумку, в последний раз взглянув на светлое лезвие с облегчением. Выполнен по образцу магических кинжалов, только без возможности делать из тела бомбу… А может, дело в их пылающих сердцах?.. Не, это уже какая-то мистика. Скальпель точно никого не взрывает — он с хирургической точностью отделяет части тела и режет ткани. С ним весьма непросто, если у врага есть пистолет… Но иначе у него просто не получалось. И, вообще-то, у него был Чед со своим Бунделем.

Акс решил взглянуть на служебные документы пограничника, у края прошитые пулями и запачканные кровью. В правом верхнем кармане лежала потрепанная бумажка, на которой значилось: Жак Вир, прослужил три года. Да, это точно он — парень хорошо помнил. В руке у него уже был зажат пистолет, вынутый из кобуры из-за пояса. Уже, можно сказать, пожилой, с удивительно свойственной такого рода людям высокомерным лицом, даже после смерти остававшимся слегка надменным. Хотя преобладал все же в бешено расширившихся глазах испуг. Пальцы, зажатые в кулак, чуть разжались — в них что-то виднелось, должно быть, какой-то атрибут вроде специального пограничного значка. Теперь Аксу не суждено было разузнать у него, почему их «отношения» так не задались — но, с другой стороны, и позлорадствовать не особо-то выйдет. Очередные глупые смерти из-за спешки, которые приведут еще неизвестно к чему. Погрешности в плане.

Акс расслабил мышцы на миг — и мозг отреагировал незамедлительно.

Когда-то ему долго и часто, задушевно и зачарованно рассказывали про Астролябию. В моменты, когда свечам приходило время гаснуть, а звездам — заглядывать прямо в комнату так, словно их кто-то с радостью ждал, когда утомленный маленькая голова принимала лишь истории с лучами надежды, ему с придыханием выплескивали те единственные строки, ценность которых оспорить не в силах был даже он сам. Они звучали подобно течению серебрящегося ручья, шороху блестящих снежинок или вспышкам аромата цветов: «…Говорят, что тому, кто придет на самый-самый север, откроются все самые-самые лучшие знания. Говорят, что там — источник процветания и добродетели. Там звезды сходятся так красиво, что можно по ним увидеть все-все ответы на вопросы. Те просторы зовутся самыми что ни на есть райскими, и сады, на них произрастающие, обрекают людей на счастье… Там — истинное счастье, какое должно быть у всех. И особенно у тебя, лучик мой. Тебе обязательно стоит найти истинное счастье… Знаешь, как зовется машина, что вымеряет звезды? Астролябия! Не правда ли, красивое название?» О, да. Красивое…

Таким было благословение от матери.