Астролябия судьбы

Фамилию Веры только вчера ей сообщила Антонина Васильевна, которая еще раз смоталась в ТСЖ и подсмотрела в записях управляющего все данные. Как сказал Степан Трофимович, теперь порядок такой: чтобы все, кто проживает в доме, предоставляли свои паспортные данные. В целях борьбы с терроризмом. Антонина Васильевна похвалила управляющего за сознательность и незаметно списала паспортные данные сиделки.

– Лисичкина Вера Ивановна, – повторила Надежда.

– Лисичкина? – переспросил мужчина ледяным голосом. – Вам же было велено ждать!

– Ему лекарство принимать нужно! – выпалила Надежда.

– Что? Какое лекарство? – Голос мужчины был все еще холодным, но уверенности в нем поубавилось.

– Вот это! – Надежда вытащила из сумки пузырек. – Если он это лекарство не примет, знаете, что будет? – Она постаралась вложить в свой голос уверенность и угрозу. – Вам это надо?

– Ладно, проходите! – Мужчина поморщился, но все же отступил в сторону. – Только сидите тихо…

– Само собой! – Надежда обошла его, поспешно убирая пузырек в сумку. Она предпочитала не думать, что было бы, если бы этот страж ворот взял у нее пузырек и прочел, что это – комплекс витаминов для кастрированных котов пожилого возраста. Надежда таскала пузырек вторую неделю, все забывала выложить, и надо же, пригодился!

Она миновала небольшой предбанник и оказалась в просторном помещении, значительную часть которого занимал длинный полированный стол, за которым сидели человек двадцать мужчин и женщин делового вида. Во главе же стола Надежда увидела своего соседа-инвалида все с тем же растерянным выражением лица. Перед Виталием Андреевичем лежал открытый блокнот. Его руки словно жили самостоятельной жизнью, они двигались по столу, словно что-то искали. Слева от него сидела блондинка-сопровождающая, справа – плотный мужчина лет пятидесяти, чем-то похожий на генсека Брежнева. Брови точно один в один.

Надежда тихонько проскользнула в дверь и села на стул в углу.

Стриженая блондинка скользнула по ней кинжальным взглядом, но не задержалась и уставилась на своего подопечного. Глаза у нее были совершенно ледяные.

– Итак, Петр Сергеевич, – продолжил начатую речь человек, похожий на Брежнева, – на каком уровне вы настаиваете?

– Я считаю, – ответил седой худощавый мужчина, сидевший в дальнем конце стола, – наибольший допустимый уровень – тридцать два сорок.

– Тридцать два сорок? – перебила его плотная женщина с узлом темных волос. – Тридцать два сорок – это недопустимо! Это смерти подобно! Я на это никак не могу согласиться!

– А какой уровень лично вы, Эльза Григорьевна, считаете допустимым?

– Сорок один сорок пять! Ни в коем случае не ниже! При другом уровне я не отвечаю за последствия!

– Что ж, мы вас выслушали… К сожалению, вам не удалось прийти к консенсусу. Но вы знаете, что в таких случаях решающее слово остается за Виталием Андреевичем!

Двойник Брежнева повернулся к инвалиду. Но Надежда заметила, что перед этим он бросил короткий выразительный взгляд на его белокурую спутницу. Та, в свою очередь, наклонилась к уху Виталия Андреевича и что-то прошептала. И кажется, даже ущипнула его легонько за плечо. Те, кто сидел за столом, щипка не видели, но Надежда со стороны углядела.

Виталий Андреевич вздрогнул, поднял глаза и вдруг громко, отчетливо проговорил:

– Сорок пять сорок восемь! Сорок пять сорок восемь! – Затем повернулся к блондинке и бросил ей в лицо, словно страшное оскорбление: – Сорок пять сорок восемь!

Блондинка не отшатнулась, даже бровью слишком светлой не повела.

Остальные присутствующие зашептались, переглядываясь. На их лицах было удивление, граничащее с недоверием. Петр Сергеевич громко ахнул и воскликнул:

– Но позвольте! Сорок пять сорок восемь – это…

– А вы лучше молчите! – оборвала его Эльза Григорьевна. – Если бы вы назвали более разумную цифру… Надо же, тридцать два сорок! Это непостижимо!

– Извините, господа, – с едва заметной усмешкой проговорил человек, похожий на генсека. – Вы слышали, что сказал Виталий Андреевич, и вы знаете, что это значит. Дальнейшее обсуждение вопроса не имеет смысла. Благодарю всех!

Участники совещания начали подниматься и, оживленно переговариваясь, один за другим покидали зал. В дверях появился тот самый моложавый мужчина в очках без оправы, с которым Надежда столкнулась в приемной. Он внимательно взглянул на Надежду, потом перевел взгляд на коротко стриженную блондинку, сопровождавшую Виталия Андреевича, и направился к ней с озабоченным видом. Блондинка повернулась к нему, ослабив контроль над своим подопечным, и тут Виталий Андреевич повернулся в сторону Надежды и вскинул голову.

Теперь взгляд его не был ни растерянным, ни отвлеченным. На миг, на один только миг в нем блеснула мысль, и тотчас блондинка что-то почуяла и повернулась. Но Виталий Андреевич уже безучастно уставился на пустой стол для заседаний, в его глазах ничего не отражалось.

Надежда вскочила и устремилась к выходу. Человек в очках двинулся ей навстречу, собираясь остановить. Надежда шагнула к нему и проговорила сквозь зубы: