Астронавт Джонс. Время для звезд

– В таком случае мы проконсультируемся со специалистами на Земле. Возможно, они смогут предложить какой-то способ улучшить наши шансы. Вполне возможно, ввиду сложившихся обстоятельств Фонд разрешит снова использовать наркотики для уменьшения вероятности того, что после пика не удастся восстановить связь. Или что-нибудь еще.

Я хотел сказать ему, что Вики не станет рисковать и принимать опасные наркотики, к которым можно и привыкнуть. А потом передумал. Пэт принимал – значит и Вики может.

– Это все, джентльмены. Мы стартуем завтра в полдень. Да, вот еще. Один из вас намекал, что моральный дух на корабле не слишком высок. Все так, и я знаю это, возможно, лучше, чем кто-либо из вас. Однако дух восстановится, и мы сможем быстрее забыть о своих утратах, если мы сразу же возьмемся за работу. Хочу лишь добавить, что все вы, как старшие офицеры этого корабля, можете сделать очень многое для повышения духа, просто подавая хороший пример. И я уверен, что так вы и поступите. – Он встал.

Не знаю уж, каким образом по кораблю разносятся новости, но, к тому времени как я дошел до столовой, все уже знали, что мы завтра стартуем. И не к Земле. Я сразу выскочил из столовой, она вся гудела от разговоров, а мне не хотелось принимать в них участие, мысли у меня путались. Я думал о том, что капитан хочет сделать еще один переход, после которого он, скорее всего, не сможет сообщить результаты – если те вообще будут – на Землю. А из-за этого у всех нас появляются великолепные шансы никогда не вернуться домой. С другой стороны, я не мог не восхищаться тем, с какой твердостью он напомнил нам о наших обязанностях и в зародыше подавил панику. Воля у него была.

У «Летучего голландца» тоже была воля, правда, по последним сообщениям, он все еще пытался обогнуть мыс Горн, и все так же безуспешно.

Вот капитан – капитан Свенсон, поправил я себя – не был бы таким упертым.

А может, был бы? Если верить Уркхардту, последними словами капитана было напоминание, что он должен продолжать нашу миссию. Все мы были очень тщательно подобраны (не считая нас, психов), и вполне могло статься, что и шкипер, и запасной шкипер каждого корабля выбирались в первую очередь за бульдожье упрямство, то самое качество, которое не давало Колумбу отступить даже тогда, когда у него кончалась питьевая вода, а команда готова была взбунтоваться. Я вспомнил, что дядя Стив как-то высказывал такое предположение.

Тут я решил пойти и поговорить с дядей Стивом… а потом вспомнил, что не могу этого сделать, и вот тогда-то почувствовал себя действительно паршиво. Когда мои родители умерли, два пика тому назад, я почувствовал себя паршиво потому, что я не чувствовал себя настолько плохо, насколько был бы должен. Когда это случилось – или, вернее сказать, когда я узнал об этом, – они были уже мертвы, люди, которых я давно не видел, превратились просто в лицо на фотографиях. Но дядю Стива я видел ежедневно, я видел его еще сегодня. И я привык обсуждать с ним все свои проблемы, когда они казались чересчур велики для меня одного.

Вот тут-то я почувствовал утрату. Запоздалый шок, который случается, когда после сильного удара не сразу чувствуешь боль. Боль появляется только тогда, когда соберешься и поймешь, что тебя ударили.

Хорошо, что в этот момент кто-то постучал в мою дверь, иначе я бы разревелся.

Это была Мэй-Лин со своим мужем, Четом. Я пригласил их в каюту, и они сели на койку. Чет сразу приступил к делу:

– Том, как ты относишься ко всему этому?

– К чему?

– Ко всей этой идиотской попытке идти дальше с тем, что осталось от команды.

– Какая разница, как я отношусь? – медленно ответил я. – Я же не командую этим кораблем.

– Именно ты им командуешь.

– Что?

– Ну не совсем так, я просто хотел сказать, что ты можешь прекратить эту ерунду. Так вот, Том, все знают, что́ ты сказал капитану, и…

– А кто сказал?

– Что? Да не важно. Если это пошло не от тебя, возможно, рассказали все остальные, бывшие на вашем совете. Теперь уже все знают. В том, что ты ему говорил, есть смысл. Суть в том, что Уркхардт зависит от тебя и связь со штаб-квартирой на Земле у него только через тебя. Так что ты тот человек с дубинкой. И ты можешь его остановить.

– Что? Подожди, я же не единственный. Ясно, что он не рассчитывает на дядю, – а как насчет Мэй-Лин?

Чет покачал головой:

– Мэй-Лин не собирается «переговариваться» для него.

– Подожди, Чет, я же этого не говорила, – сказала Мэй-Лин.

Он с обожанием поглядел на жену:

– Ну не притворяйся такой дурочкой, любовь моя. Ты же прекрасно знаешь: нет ни малейших шансов, что после пика ему будет от тебя какой-нибудь толк. А если наш отважный капитан Уркхардт сам этого еще не понял, так я ему объясню, даже если для этого придется пользоваться словами, которые не говорят при женщинах.

– Но ведь может получиться, что я останусь в контакте.

– Нет, не может, иначе я крепко настучу тебе по твой прелестной головке. Наши дети будут расти на Земле.