Атаман Платов

— Какой попадётся. В темноте разве узришь?

— А ты будь поближе к голове колонны, там начальство, больше шансов.

Урядник Макаров, а с ним Севостьян Ночкин, Яшка-француз и ещё двое казаков отделились от немногочисленной партии разведчиков. Соблюдая осторожность, поехали неподалёку от дороги, стараясь не отстать от головы колонны.

Через полчаса до них долетела команда по-французски. Колонна стала.

— Привал, — произнёс вполголоса Яшка.

— Ну, а теперь за дело, — объявил урядник и поспешно слез с коня. — Ночкин, Умнов, Зюзин! За мной!

Командир батальона капитан Дюпель был человеком неробкого десятка. Ему, старому вояке, приходилось сражаться в Италии и Пруссии, сумел он целым и невредимым выбраться из российской передряги, повезло на Березине и во многих других сражениях. Он слыл бесшабашным человеком, не ведающим страха.

Объявив привал, он слез с лошади, прикурил трубочку и засеменил к тёмным кустам. Всю дорогу он маялся животом и теперь спешил в спасительное одиночество. За ним увязался было по обязанности ординарец, но он приказал отстать: не хватало, чтоб подчинённый торчал подле него.

Расстегнув пряжку панталон, он только присел, как невидимые сильные руки подхватили его и, выбив изо рта трубку, зажали рот. Всё произошло так неожиданно и быстро, что он не успел даже вскрикнуть. Потом удар по голове, будто обухом хватили, и капитан потерял сознание.

Очнулся он, висящим на лошади. Каждый её шаг отдавался в его животе острой болью. Во рту торчала тряпка. Он пытался кричать, но получалось мычание, бил ногами, но плеть обжигала тело.

Пленного доставили к Иловайскому.

Француз сообщил, что на Труа движется целая дивизия. Приказано не только отбить город, но и нанести максимальные поражения казачьему отряду. Этот приказ последовал от самого Наполеона. И солдаты полны решимости его выполнить.

За «языка» генерал Туроверова похвалил, но высказал неодобрительно:

— Твой Макаров — казак несуразный: то ненароком прибьёт насмерть, то приволочит обосранного. От француза несёт, как из сортира…

Несмотря на ночь, Иловайский помчался к Платову. Вошёл вместе с денщиком, шагнул к спящему, коснулся плеча.

— Проснитесь, Матвей Иванович! Француз наступает. Платов словно не спал, мигом поднялся, протёр глаза.

Увидев Иловайского, облачённого в бекешу, со сбитой со лба папахой, плёткой в руке, догадался:

— Что? Французы?

— Они самые. Разведка донесла, и пленный подтвердил. Дивизия с орудиями подходит к городу.

Матвей Иванович молча уставился на Иловайского. Казалось, он не находил слов. В дверях появился Шперберг.

— Поднять полки! — скомандовал Платов. — Кайсарову строить колонну и вести её на Намюр.

— Слушаюсь! — И Шперберг тут же скрылся.

Неожиданная весть о неприятельском наступлении требовала немедленного принятия решения. И оно пришло как бы само собой.

Нет, тут не главенствовала интуиция, о которой любят поговорить порой малосведущие в военном деле люди. Тут решал только опыт, опыт участия во многих сражениях, завершавшихся сладостью побед, а иногда горечью поражений.

Матвей Иванович ясно представил целостную боевую картину с пехотой, кавалерией, орудиями.

Вступать в сражение с французскими войсками нельзя. Ввязаться в бой — значит поставить под угрозу выполнение полученной задачи на рейд. Но французы могут вынудить заставить драться. И нельзя допустить, чтобы неприятель сел на хвост отряду, преследовал бы его и в конечном счёте сорвал выполнение задачи.

— Слушай, что надобно сделать твоей бригаде, — сказал Платов Иловайскому, поспешно облачаясь в мундир. — Я поведу отряд к Намюру, сиречь на север. Тебе же предстоит другой путь. Твои полки вначале должны оказать неприятелю сопротивление. Кровь из носу, но задержи подолее француза! А уж потом отступай на запад… На запад, Осип! Уразумел? И не просто отходи, а тяни неприятеля за собой, никак не позволяй ему повернуть на север за отрядом.

— Понял, Матвей Иванович. Понял сию хитрость…

— Как только француза уведёшь подалее, тогда ночью отрывайся от него и догоняй отряд. Словом, ты должен француза отвлечь от нас. Делай всё, что сможешь, но тяни его, проклятого, за собой поелику можно.

— Ясно! Разрешите действовать?

В ответ Матвей Иванович махнул рукой.

Такую хитрую уловку Платов применял не раз. В двенадцатом году, когда после сдачи Москвы конница Мюрата преследовала русскую армию, два казачьих полка сумели увести преследователей в ложном направлении. Тогда русская армия круто повернула на юг, к Калужской дороге, казаки же заманили преследователей к Рязани. Маршал Мюрат потом целую неделю искал пропавшие русские войска.

Первыми с французами схватились чуваши и башкиры Тептярского полка. Выдвинувшись от города, они на рассвете залегли у дороги, поджидая неприятельскую колонну. Вооружённые луками, бесшумно уложили стрелами идущих впереди дозорных, спрятали их и стали ждать главные силы. Неподозревавшая об опасности неприятельская колонна приблизилась к месту засады, поравнялась с ней. И тут на солдат устремилась туча стрел.