Атаман Платов

— Сюда нельзя! Кто такие? — поспешил на помощь часовому лейтенант охраны.

Майор молча подал бумагу, потребовал:

— Ведите к папе.

Они спустились по лестнице, остановились у двери, где также стоял часовой.

— Там папа, — сказал лейтенант.

Высокий, слегка сутуловатый папа стоял посреди комнаты в чёрной сутане. Он молча уставился на вошедших.

— Ваше преосвященство, вам предстоит дорога, — начал без обиняков майор. — Отъезд через полчаса;

— От имени кого вы говорите? — стараясь не выдать волнения, спросил папа.

— От имени императора Франции. Я должен выполнить его волю.

— Я отказываюсь ему подчиняться. Мной может повелевать только Всевышний! — Пий VII поднял руку с вытянутыми двумя пальцами.

— Ваше преосвященство, на разговоры нет времени. Каждую минуту сюда могут ворваться русские войска, — решительно произнёс майор.

— Пусть будет так. Надеюсь, они проявят большее благородство, чем французские власти. — Упоминание о близости русских войск придало папе надежду и уверенность.

— Тогда, ваше преосвященство, я вынужден применить силу.

В комнату вошли два капрала. Вид их недвусмысленно подтверждал слова майора.

— Не могу допустить, чтобы с вашей стороны была применена к священной особе грубая животная сила. Но я подчинюсь требованию. Оставьте меня и пришлите слугу, чтобы собрать вещи.

Усадив папу в карету, майор разместился рядом. Он помнил строгий наказ не сводить с сопровождаемого глаз. Приказал верховым иметь наготове оружие.

Кони рванули и понесли экипаж по дороге к Парижу. Новое место, куда Наполеон намерен был упрятать пленника, уже было готово и ждало высокого узника.

Вслед за ними убыла из дворца и охрана папы…

Когда генерал Кайсаров доложил о постигшей в Фонтенбло неудаче, Платов с досады стукнул о стол кулаком. Денщик Степан Пупков даже подскочил.

— Из-под носа увели! Проворонили мы с тобой, Паисий! Не оправдали императорского доверия.

До сих пор император Платову благоволил. Выказывал внимание с самого вступления своего на престол. Александру тогда было 23 года, а о подвигах донского генерала говорили не только в Петербурге, но и по всей России. Платов затмевал славу даже донского атамана Василия Петровича Орлова.

Потом вскоре Орлов умер, ушёл из жизни внезапно. Крепкого, отменного вида казачины не стало в одночасье; ходил, распекал подчинённых, да, видать, переусердствовал. Прилёг и более не встал, отлетела душа к Богу.

Вот тогда Александр и потребовал в столицу Платова. Возвратился Матвей Иванович атаманом войска Донского и в чине генерал-лейтенанта. Так повелел новый император.

И потом Матвей Иванович был на виду, в больших церемониях включался в свиту. Даже удостоил его Александр знакомством с самим французским императором Наполеоном в Тильзите, когда подписывали мир.

— За нами, ваше сиятельство, вины нет, — попытался оправдаться Кайсаров. — Казаки сделали всё, что могли.

— Ах, Паисий, — покачал Платов головой. — Может, нашего греха в сем деле и нет, но не станешь же объяснять императору! Оправдание не к месту.

ОТХОД

Отступившая в пределы Франции немногочисленная армия Наполеона дралась с таким отчаянием и решительностью, что численно превосходящие её в сражениях союзные войска несли большие потери. Казалось, у наполеоновской армии, будто у теряющего силы бегуна, появилось второе дыхание, с которым она обрела новую неодолимую мощь.

Сам Наполеон напоминал распалённого схваткой льва, наносившего порознь удары неприятельским армиям в самых неожиданных местах. Он превзошёл самого себя. Это был взлёт его блистательного полководческого мастерства.

11 февраля 1814 года завершилась победой французов битва при Монмирайле. Против них сражалось двадцать тысяч прусских и русских солдат, их потери составили более трети личного состава.

На следующий день битва при Шато-Тьери завершилась бы полнейшим разгромом союзных войск, если бы Макдональд успел ввести в дело свой корпус, как ему приказывал Наполеон.

13 февраля схватились армии прусского маршала Блюхера и французского Мармона. На помощь последнему поспешил Наполеон. Он наголову разбил у Ващан Блюхера. Его потери составили около девяти тысяч человек.

Даже назревавший в Париже заговор во главе с Талейраном не мог сдержать полководческого порыва Наполеона.

Командовавший союзными войсками австрийский фельдмаршал Шварценберг потерял всякую надежду на успех. В его подчинении находилось по численности вдвое больше сил, но имя Наполеона внушало страх.

— Необходимо перемирие, — заявил Шварценберг. — В противном случае мы потерпим позорное поражение.

Избрав для переговоров не лишённого качеств дипломата генерала Парру, он, прежде чем направить к французскому императору, потребовал:

— Во что бы то ни стало добейтесь перемирия! Только оно может спасти нас. Передайте Наполеону также и это письмо. В нём изложены условия.

Наполеон находился в превосходном настроении, когда ему сообщили о прибытии посланника.

— Кто он?

— Генерал, граф Парру. При нём письмо от главнокомандующего союзной армией фельдмаршала Шварценберга.

— Письмо приму, а посланник пусть возвращается.

— Без вашего ответа, сир?