Атаманова казна

Полковник ещё с трудом переносил свет, по причине чего мы беседовали в приятном полумраке, завесив окна тяжёлыми портьерами. Мне это мешало отслеживать невербальные сигналы собеседника, но ложь я распознаю и без этого. Итак, повествование поручика было крайне занимательным. Сначала мне пришлось выслушать прелюдию, в виде красочного описания предпринятых Макаровым мер по поиску и задержанию Туманова. Всё это было познавательно, но большого интереса не вызывало, прописные истины, так сказать. Больше понравилась затея Поручика на провоцирование Туманова к побегу, и последующий перехват инициативы, когда операция почти вышла из-под контроля. Хвалю, толково, сразу видно старую школу. (Только этот «школьник» ловко съехал с момента задержания и допроса на побег, увильнув от объяснения: какого чёрта он сразу не известил меня о своём успехе? Но я не стал сбивать его с ритма, потом разберемся). Про его рассказ о событиях в поезде, и как они с Тумановым оказались в пещере не буду, ладно? Я ждал информацию про обоз, которую Поручик смог получить от Туманова под давлением или инициативно. Вот она была интересной: выходило, что Туманову удалось переправить через линию фронта обоз (в его существовании никаких разночтений уже нет, заметьте), и теперь он где-то в районе Белебея, если верить Туманову. С таким выводом я бы не спешил, противник тот ещё сказочник, но в целом это могло иметь место. И даже если такое произошло, можно считать, что для меня не всё потеряно – линия фронта тоже переместилась, и вполне могло статься, что обоз всё ещё на нашей территории, пусть уже и под Белебеем. Но был нюанс, о котором Поручик пока не знал – Туманов вернулся в наши тылы. Вопрос – зачем? Вариант мести за попа я всеръёз не рассматривал, скорее всего это произошло спонтанно и попутно, так сказать. Туманова я уже изучил достаточно, чтобы утверждать – он направлялся в наш тыл с какой-то важной для него целью, и отвлекаться на сторонние задачи не в его правилах. Я не стал говорить про это Поручику, настрою его поработать над версией Белебея, авось и будет какой результат. Попросил его рассказать о моменте расставания с Тумановым, мне было непонятно, почему тот оставил его живым, это не вписывалось в общую картину поведения Туманова. Оказалось, зря сомневался. Туманов благородно предложил полковнику выбор: стреляться или принять яд. Поручик, вполне честно заявлявший о готовности уйти из жизни, тем не менее отличался молниеносным оперативным мышлением и хваткой, и на автомате ухватился за мизерный, но всё-таки шанс. Он понимал, что Туманов обязательно захочет убедиться в его смерти, и что симулировать мертвого ему будет проще без пули в голове. Поэтому схватил кружку с ядом и собирался сделать ложный глоток, подержав яд во рту и незаметно сплюнув, но вышло по другому: первый глоток получился судорожным, от спазма, и вполне себе настоящим, и следующий тоже. Потом он ничего не помнит, сознание угасло, была лишь темнота и приятное тепло по телу. Очнулся от холода и давящей тяжести на грудь. Кругом была темнота, на него были навалены каки-то камни, которые он растолкал в стороны. Сколько он лежал без чувств не знает, счёт времени он потерял, а я появился, когда он почти уже не осознавал реальность. Забавно то, что он не врал, совсем. И я поверил ему вот почему. В команде Глеба существовал специалист по различным ядам, который при надобности готовил всякие отвратительные смеси, для дальнейшего их употребления врагами народа и разной контрой. Этот специалист давал лекции об особенностях современных ядов для узкого круга лиц, и я хорошо помнил про его рассказ о небольшой группе так называемых псевдоядов, которые были в определённой моде в Европе, в конце прошлого века. Их действие визуально ничем не отличалось от обычных ядов, за исключением одного – принявший их человек не умирал, а впадал в своего рода кому или анабиоз, с трупным окоченением, приостановкой дыхания и сердцебиения до минимально возможных значений. Внешний осмотр без вскрытия давал однозначный результат – человек мёртв. Но с течением времени яд рассасывался, и организм выводил токсины, постепенно возвращаясь к нормальному функционированию. Обычно это происходило на вторые сутки. Почему на вторые? Не знаю, предположу – чтобы принявшего яд не похоронили на третьи, если что. Эти яды пользовались успехом у разного рода аферистов и тех, кому нужно было симулировать свою смерть. Например, у приговоренных к казни преступников или попавших в плен военных. Поэтому рыцарям революции и борцам за светлое будущее настоятельно рекомендовалось – при возможности проверять летальность отравления своих оппонентов сжиманием глазного яблока. Тогда, при биологической смерти, зрачок принимает овальную форму. Вполне допускаю, что Туманов просто не знал этих особенностей, а имеющийся у него яд ему достался в виде трофея в окопах первой мировой. Так или иначе имеем результат: Макаров жив, а Туманов об этом не подозревает. Замечательно, рано или поздно это пригодится.