Атаманщина

Волков достаточно скептически оценивал как боевые качества монголов, так и возможность создания ими действительно самостоятельного государства, которому все равно суждено было бы быть в зависимости от кого-либо из соседей-гигантов, России или Китая. Но зависимость от России, пусть даже от советской, он считал все же предпочтительной, поскольку она спасала страну от массовой иноземной (в данном случае – китайской) колонизации. Здесь он был прав. В дальнейшем во Внутреннюю Монголию, оставшуюся в составе Китая, началась массовая иммиграция китайцев из внутренних районов Китая. Одновременно представителям немногочисленной монгольской интеллигенции уже в коммунистическом Китае предлагались выгодные места работы в собственно китайских провинциях. В результате сейчас монголы во Внутренней Монголии составляют меньшинство населения. Наверняка такая же судьба ждала бы и Внешнюю Монголию, останься она в составе Китая.

В монгольских делах Бориса Волкова можно было считать экспертом. В конце мая 1919 года он отправился в качестве агента (представителя) Омского правительства в Ургу для сбора информации о поддерживаемом Японией панмонгольском движении. Перед отъездом в Монголию 25 апреля 1919 года он получил в Иркутске освобождение от воинской службы по состоянию здоровья. Волков также неоднократно бывал в 1918 и в начале 1919 года в Урге, где, очевидно, и познакомился с семейством Витте. А уже 29 апреля 1919 года в Иркутске Волков женился на Елене Петровне Витте, дочери российского императорского советника при монгольском правительстве барона Петра Александровича Витте, двоюродного брата знаменитого царского премьера, творца Октябрьского манифеста и Портсмутского мира, графа Сергея Юльевича Витте.

По своим политическим взглядам Волков, согласно его собственному признанию, был близок к кадетам, да и барон Петр Александрович Витте слыл либералом. Кстати сказать, выбраться из Монголии барону не удалось. Осенью 1921 года он попал в плен к красным, которые, однако, репрессировать его не стали, а, оставив некоторое время поработать при красномонгольском правительстве, отправили в его бывшее имение в Ростовской области заниматься агрономией, причем барону удалось создать образцовое хозяйство. Ведь по образованию Петр Александрович был агроном. 20 июля 1922 года он писал И.М. Майскому, бывшему колчаковскому министру, ставшему председателем Сибирского Госплана, а затем – заведующим отделом печати НКИД: «В конце концов я, за отсутствием обвинительного материала, 19/VI был освобожден Сиб[ирским] п[редствительст] вом ГПУ. Немедленно вслед за тем я возбудил перед ГПУ вопрос о моем возращении в Монголию, куда меня влечет перспектива восстановить часть утраченных материалов экспедиции обследования Монголии и продолжить мои работы по исследованию лошадного скотоводства, пастбищ Монголии и намечению наиболее легкого эволюционного перехода к более продуктивному скотоводству и использованию пастбищ Монголии». Однако в Москве не рискнули оставлять барона в Монголии: вероятно, опасаясь, что оттуда он легко может сбежать в Китай.

Брак с Е.П. Витте, заключенный не без явного политического расчета, открыл Волкову в Урге доступ к самым значительным монгольским чиновникам и самым видным представителям русской колонии, так как Витте в Урге был чрезвычайно популярен. Он в 1915–1916 годах возглавлял первую русско-монгольскую экспедицию по обследованию Монголии, а также был первым управляющим государственными имуществами Внешней Монголии. Он предложил план реформ, призванный способствовать созданию в Монголии современного государства.

В Урге Волков должен был противодействовать японской интриге по поощрению панмонгольского движения, поддерживавшегося также атаманом Семеновым. Целью этого движения, как мы помним, было создание обширного Монгольского государства в составе Забайкалья, Внешней и Внутренней Монголии, а также, если обстоятельства позволят, Маньчжурии и Тибета. Это – «Центральноазиатское королевство всех монгол» мыслилось под протекторатом Японии. Впоследствии, в начале 30-х годов, этот проект был частично реализован Японией с созданием из Маньчжурии и Внутренней Монголии марионеточного государства Маньчжоу-Го во главе с последним представителем династии Цин императором Пу И. Правительство Колчака, боровшееся за «единую и неделимую Россию», видело в этом проекте безусловное нарушение этого принципа, так как предполагалось отторгнуть от России Забайкалье.