Что же до религиозных взглядов Унгерна, то, в семеновском изложении, он предстает сторонником единой истинной веры на земле, находящей свое выражение в различных религиях, причем ни одна из них не имеет никаких преимуществ перед другими. Потому-то, в частности, барон легко воспринял буддизм в Монголии, не отрекаясь от лютеранства. Он даже готов был исполнять буддийские обряды, оставаясь в то же время приверженным вере предков, о чем говорил и на допросах у красных: «Унгерн заявляет себя человеком, верующим в Бога и Евангелие и практикующим молитву. Предсказания Священного писания, приведенные Унгерном в приказе № 15… он считает своими убеждениями». Предсказания же, содержащиеся в знаменитом приказе, звучали следующим образом: «Народами завладел социализм, лживо проповедующий мир, злейший и вечный враг мира на земле, так как смысл социализма – борьба.
Нужен мир – высший дар неба. Ждет от нас подвигов в борьбе за мир и Тот, о ком говорит Св. Пророк Даниил (гл. XI) (на самом деле – XII. –
Твердо уповая на помощь Божию, отдаю настоящий приказ и призываю вас, офицеры и солдаты, к стойкости и подвигу».
На том же допросе Унгерн заявил, что приказ № 15 был написан полковником Ивановским и журналистом Оссендовским. Но, как можно предположить, то место, где речь идет о пророчестве Даниила, было написано самим Унгерном.
Только одну религию не признавал барон и отказывал ее последователям в праве на существование. Это – иудаизм. В данном случае Унгерн готов был даже одобрить переход иудеев в христианство: в Азиатской дивизии служили несколько выкрестов, пользовавшихся доверием Унгерна, в частности, братья Вольфовичи и Жуч. И в приказе № 15 барон призывал: «Комиссаров, коммунистов и евреев уничтожать вместе с семьями. Всё имущество их конфисковывать». В Урге же, а ранее в Даурии, евреев Унгерн истребил практически поголовно.
В монгольских и китайских частях Азиатской дивизии Унгерн применял всю ту же разработанную Семеновым систему двойного командования. К счастью для барона, ему пришлось сражаться против китайских войск под китайским же командованием, а китайцы тогда в таких условиях были никакими вояками. Но беда Унгерна заключалась в том, что своим невыносимым характером он в конце концов восстановил против себя практически все национальности Азиатской дивизии. В результате китайские и японские части дивизии, так и не проявив себя в бою, в большинстве своем дезертировали, русские казаки восстали против него, а монголы сдали его красным из рук в руки.
Вообще же качество унгерновских формирований достаточно адекватно охарактеризовал один из его противников – советских партизан: «Особенно славилась своей наглостью дикая дивизия, набранная с разного сброда: китайцев, калмык, бурят и прочей сволочи». И что интересно – в Забайкалье инородцы по большей части поддерживали белых, тогда как русских поселенцев главным образом защищали красные. Последние порой проявляли не меньшую жестокость, чем Унгерн, равно как и тувинцы (урянхи), ойроты и другие инородцы по отношению к русским поселенцам.
Как отмечает историк А.Г. Тепляков, «в докладе «О политическом состоянии области» 8 октября 1922 г. секретарь Ойротского обкома РКП(б) вынужден был признать, что красные «части отличались такими приемами, как, например, рубка направо и налево всех и вся (кроме бандитов, конечно с последними они драться не способны), не разбираясь со степенью виновности, причем часто погибали и совершенно не винные при огульном истреблении полудиких туземцев (пример: уничтожение цельного поселка Курзун Песчанской волости с населением в 30 душ, причем погибли женщины, дети, старики и пр.). Командиры частей даже лично пристреливали туземцев только за то, что последние не умеют объясниться по-русски (пример: комполка 186… Моговец застрелил женщину-инородку, едущую из Алтайска, только за то, что она не могла с ним по-русски объясниться), полное разграбление целых поселков вплоть до земледельческих принадлежностей».