Атаманщина

Вывод из этого ясен. Понадеявшись на свои слишком незначительные силы или, вернее, полагаясь на «бараньи лопатки» (гадание монгольских лам) более, чем на здравый смысл, тактику и стратегию, Унгерн явился драгоценным пособником к занятию Монголии красными и укреплению в ней СССР. СССР сделал непоправимую ошибку, расстреляв его в Новониколаевске. Ему должны были при жизни поставить монумент с надписью: «Благодарный СССР – Унгерну за открытие ворот в Монголию».

Казалось бы, что отрицательные результаты разгула атаманщины, видимые с наглядной очевидностью, должны служить в будущем достаточным фактором к полному прекращению подобного явления. Нужны наглядные примеры государственной гуманной власти, а не проявление большевизма справа, который есть кровь от крови и плоть от плоти большевизма слева. Огонь огнем не потушить.

Точно так же Волков в предисловии к своим запискам об Унгерне подчеркивает, что рассматривает Унгерна «как пример того уродливого явления, которое получило в истории название «атаманизма» и которое, несомненно, явилось одной из главных причин поражения белых в Сибири». А в основном тексте «Записок» Борис Николаевич писал: «Нельзя представить себе государство без закона, без правовых учреждений, проводящих этот закон в жизнь. Мне кажется, что в конечном итоге все ныне разрозненные в братоубийственной войне пойдут за тем, кто сможет вернуть страну с пути анархии на путь порядка. В атамановских так называемых «белых» отрядах до бесконечности варьируется слово расстрел: кончить, вывести в расход, ликвидировать, угробить, уконтропупить, сделать кантрами, и т. д.

Ставший на путь беззаконного убийства невольно должен покатиться под гору. Идеология атаманов нашла свое завершение в Унгерне. Убийство доведено здесь, как бы выразиться, пожалуй, до абсурда».

Описывая же убийство бывшего российско-монгольского пограничного комиссара полковника Хитрово, Борис Николаевич утверждал: «С Хитрово свели личные счеты: он был непримиримый противник уродливого течения среди белых, пресловутой «атаманщины». Он умер со словами: «Я старый офицер, и не боюсь смерти, я всегда был монархистом».

Как и Голубев, Волков считает Унгерна пособником большевиков, пусть и невольным. В своих статьях в эмигрантской печати он не раз проводил мысль, что именно благодаря деятельности Унгерна Советский Союз утвердился в Монголии. Борис Николаевич, как и Голубев, уподобляет Унгерна большевикам. Он, как и Голубев, неоднократно подчеркивает в своих записках, что Унгерн больше доверял гаданиям лам по бараньим лопаткам, чем соображениям стратегии и здравому смыслу.

А в предисловии к конспекту своих записок, в письме к С.О. Лавровой, Волков, от имени Пономарева, сообщал о себе, что «попал в плен к большевикам, оттуда бежал в Монголию; там я был захвачен отрядом барона Унгерна. В этом отряде я пробыл семь месяцев, до полной его ликвидации большевиками. Мне привелось собственными глазами увидеть весь тот кошмар и ужас, которыми так печально памятна авантюра барона в Монголии».