Ататюрк. Особое предназначение

Его постоянно перебивали, а бывший председатель Трибунала независимости, не скрывая своего презрения, спросил присутствующих:

— Кого предпочитаете вы? Исмета, который подписал перемирие в Муданье, или того, кто подписал Мудросское перемирие?

При упоминании Мудроса он поморщился.

Это был его вечный позор, и ему уже никогда не избавиться от него.

Несмотря ни на что, он так и останется предателем в глазах всех этих людей.

Особенно сейчас, когда все они стояли по другую сторону баррикад.

Когда Али Фетхи пожаловался на открытую дискриминацию, Кемаль с нескрываемой насмешкой взглянул на него.

— А вы бы хотели того, чтобы Народная партия прекратила свое существование и мы опять остались с одной партией?

Все понявшему Али Фетхи не осталось ничего другого, как только заявить о «невозможности вести борьбу против самого Гази» и роспуске своей партии и снова отправиться за границу.

17 ноября Фетхи написал Кемалю:

«Как основатель партии, я считаю невозможным поддерживать политическую организацию, находящуюся в подобной ситуации…»

Да что там Али Фетхи!

Сам Кемаль считал себя проигравшим.

— А знаешь ли ты, кто на самом деле выиграл выборы? — просил он одного из приятелей.

— Мы, конечно! — удивленно ответил тот.

— Нет, — покачал головой Кемаль. — Выборы выиграла партия администраци. Партия губернаторов, супрефектов, чиновников, полиции, жандармерии…

И это было на самом деле так.

Крепко державшиеся за власть защитники порядка легко победили разношерстную коалицию бедных крестьян, страдающих от дополнительных налогов, коммерсантов, терпящих убытки из-за безработицы в портах, вызванной мировым экономическим кризисом, и новой торговой политики Исмета, и других недовольных действиями правительства.

И выиграли они не только у слабого Фетхи, но и него самого Кемаля.

— Тактика, — считал он, — при которой наиболее влиятельные представители какой-либо политической группы, сорганизовавшиеся в парламенте, осуществляют в палате депутатов постоянный контроль, каковы бы ни были состав и структура кабинета, характер и значение его членов, — это тактика не может считаться наиболее существенным условием успеха и линией поведения, от которой не должно отклоняться…

Но как только он попытался отступить от этой тактики, как сразу же столкнулся с проблемами.

Чтобы там не говорили об оппозиции, либеральная партия была его детищем, он участвовал в подборе ее кадров и разработке ее программы.

Другое дело, что он и не мог победить.

Слишком тяжела была жизнь в стране, и недовольных режимом в ней хватало.

И ничего странного в этом не было, поскольку разоренная войной страна не могла зажить припеваючи сразу после объявления в ней республике.

Однако открыто высказывать свое недовольство режимом было опасно.

Вспомните в высшей степени циничную фразу Сталина о том, что «жить стало лучше, жить столо веселей».

И если ему верить, то «веселей» стало жить в перманентно голодной стране, в которой ни один житель не возмутился тем, что над ним откровенно насмехаются.

Почему?

Да потому, что слишком хорошо знали о застенках НКВД.

То же самое было и в Турции.

Да, Исмет, державший страну в ежовых руковицах, не пользовался в стране популярностью.

Более того, его ненавидели.

Другое дело, что мало кто в стране понимал, что эта жестокость являлась отнюдь не прихотью самого Исмета, а требованием того сложного времени, которая переживала молодая республика.

Надо полагать, что, создавая либеральную партию, Кемаль на самом деле расчитывал на здоровую критику правительства, а, значит, и его более эффектинрвую работу.

Вся беда была только в том, что страна еще не созрела для политической жизни по-европейски, и как только в обществе появилась отдушина, недовольство режимом получило свое выражение.

— Не следует жертвовать авторитетом государства во имя свободы, — как-то заметил министр внутренних дел.

Более того, вместе с начальником Генерального штаба Февзи, Исмет постоянно убеждал Кемаля в том, что создаваемый им «национальный блок» был преждевремнным.

И теперь сам Кемаль убедился в этом.

Республика не очень твердо стояла на ногах, и чрезмерная свобода могла только навредить ей.

Не мог Кемаль не заметить и той трещины, которая возникла между ним и народом в результате относительного успеха либеральной партии.

Да и как пройти мимо того, что, несмотря на устроенную Исметом травлю, на муниципальных выборах либеральная партия получила примерно одинаковое количество голосов с Народной партией в Адане?

70 процентов голосов Народная партия получила в Трабзоне и треть голосов — в Стамбуле.

А это был уже сигнал, и сигнал печальный.

После ликвидации либеральной оппозиции Народно-республиканская партия снова стала единственной легальной партией в Турции.

Ее генеральным секретарем был назначен Реджеп Пекер.

Это был в высшей степени интеллигентный и в то же время безжалостный автократ, чья философия выражалась всего в двух словах: сила и принуждение…