Ататюрк. Особое предназначение

Перед лицом всемирного экономического кризиса Кемаль, будучи прагматиком, окончательно пришел к идее о государстве, монопольно управляющим экономикой страны.

Именно поэтому он заявил в Сивасе:

— Революция несовместима с либерализмом…

К первым трем принципам Кемаль добавил популизм, термин, используемый им для демократии, и секуляризацию.

Затем он нашел то, что, по его мнению, объединяло первые пять принципов — революционный дух.

Таковы были шесть принципов, составляющих его политическую и философскую концепцию.

Под республиканизмом Кемаль понимал идеал конституционной демократической республики, как альтернативу османской абсолютной монархии, с ее принципом избираемости верховной власти (президент и меджлис) и подотчетностью народу.

Национализм олицетворял собой идеал национального государства, патриотически воспитывающего своих граждан в духе преданности титульной нации.

Он отождествлял этнический и гражданский принципы.

Национализм рассматривался Кемалем, как база режима.

Лаицизм (секуляризм) подразумевал светский характер государства и отделение государства от ислама.

Этатизм, или державность имел в виду построение смешанной экономики при лидирующей роли государства.

На практике это вело к национализации экономики, при сохранении мелкого частного сектора.

Революционность означала курс на вестернизацию и борьбу с пережитками традиционного общества, опору на прогресс и просвещение.

И все-таки нельзя не задаться вопросом: а кому они были нужны, эти шесть стрел?

Народу?

Вряд ли.

Люди мыслили куда более простыми категориями, я бы сказал, категориями обывательскими.

Зарплата, цены, дорогвизна, налоги, стоимость бытовых услуг, отношение чиновников…

И чтобы не говорили человеку с маленькой зарплатой и большими налогами о революционном духе, для него это был пустой звук.

Чиновникам?

Тоже маловероятно.

Для этого все чиновники должны были обладать сознанием самого Кемаля, никогда не метавшего о личном благе.

Были такие чиновники?

Если и были, то единицы, и речь здесь идет не только о Турции.

Вспомните Наполеона, который утверждал, что любого интенданта можно расстреливать через полгода без суда и следствия.

Самому Кемалю?

Наверное.

Как и всякому амбициозному человеку, ему, конечно же, хотелось оставить после себя и теоретическое наследие.

И оно появилось под названием «кемализм».

Что же касается народа…

В 1977 году в СССР под «лично дорогого» придумали новую конституцию, которая, по словам партийных проповедников должна была еще больше повысить активность советских людей и их благосостояние.

Они надрывались по телевидению, радио и на предприятиях, а в стране никому не было никакого дела до новой конституции.

И я вряд ли ошибусь, если предположу, что и перебивавшимся с хлеба на квас анатолийским крестьянам не было никакого дела до провозглашенных Кемалем республиканизма и революционности.

Смею предположить и то, что мало кто из них понимал, что такое президент, и считал Кемаля новым султаном.

— Наш социальный принцип, — говорил Кемаль, — народничество, и он воплощается в социальной системе, опирающейся на труд и право…

Что могли неграмотные крестьяне понять из этой весьма туманной для понимания даже грамотного человека фразы?

Да ничего!

И было бы очень интересно послушать, как чуть ли не на сто процентов неграмотные люди стали бы рассуждать о популизме и секуляризме.

Особенно если учесть, что вся кемалистская секуляризация держалась на штыках.

И не только секуляризация, но и весь его «новый порядок».

Одно дело было консолидировать нацию, когда ей угрожал внешний враг и разделение страны, и совсем другое — объединять ее в годы послевоенного мирного строительства.

С войной было все просто, поскольку это всегда общенациональный порыв.

В 1914 году в Германии было предостаточно различных партий, грызшихся между собой.

Но война уровняла всех.

Национальное единство немцев в августе 1914 году было впечатляющим.

— Я, — с великим удовлетворением заявил 4 августа 1914 года кайзер, — больше не различаю партий, я вижу только немцев…

Да, война за Независимость закончилась победой, а вот дальше…

«Трудно удержать власть новому государю, — писал по этому поводу Макиавеллли в своем знаменитом „Государе“. — И даже наследному государю, присоединившему новое владение — так что государство становится как бы смешанным, — трудно удержать над ним власть, прежде всего, вследствие той же естественной причины, какая вызывает перевороты во всех новых государствах.

А именно: люди, веря, что новый правитель окажется лучше, охотно восстают против старого, но вскоре они на опыте убеждаются, что обманулись, ибо новый правитель всегда оказывается хуже старого.

Что опять-таки естественно и закономерно, так как завоеватель притесняет новых подданных, налагает на них разного рода повинности и обременяет их постоями войска, как это неизбежно бывает при завоевании.

И таким образом наживает врагов в тех, кого притеснил, и теряет дружбу тех, кто способствовал завоеванию, ибо не может вознаградить их в той степени, в какой они ожидали…»

Все так, или почти так было и Турции.