Ататюрк. Особое предназначение

— Ваш председатель ЦИК является и вождём?

— Нет.

— Кто ваш лидер?

— Сталин…

— Тогда он пусть меня и поздравляет. Я и председатель, и вождь страны. Пусть не Калинин, а Сталин присылает мне поздравление!

После этого эпизода Кемаль произнёс якобы исторические слова:

— Я знаю, у вас есть сильная и механизированная армия, но я ни её, ни вас не боюсь. За меня стоят 18 миллионов человек. Достаточно одного моего слова. Что захочу, то народ и сделает. Я могу принести большой вред, хотя, конечно, никогда не пойду на это, потому что моё слово и моя дружба священы…

Конечно, Кемаль произнес эти слова, находясь в изрядном подпитии.

Но давно известно: что у трезвого на уме, то у пяьного на языке.

Именно поэтому слова Ататюрка были записаны и посланы послом в Москву под грифом «совершенно секретно» с надписью «для личного прочтения Сталина и Молотова».

Сталин промолчал.

Но к сведению, надо полагать, принял.

Да и как не принять?

«Моё слово и моя дружба священы, но могу принести большой вред…»

Удивился ли Сталин подобному высказыванию?

Вряд ли, по той простой причине, что сам был таким…

Заявление Кемаля в присутствии японского посла являло собой грубое нарушение этикета, и, тем не менее, Кемаль пошел на него.

Надо полагать, что говорил он о «верности турецкого друга» все-таки куда больше для Ворошилова,

И по тем временам, это были не пустые слова.

И участие Кемаля в Балканской Антанте подтвердило это.

9 февраля 1934 в Афинах был заключен договор о создании Антанты Балканской, предусматривавший взаимные гарантии безопасности балканских границ.

Союз Греции, Турции, Югославии и Румынии был создан при активном участии Франции и поддержке Англии с целью сохранения равновесия сил на Балканах в рамках Версальской системы.

На образование Антанты Балканской повлиял ряд факторов: угроза фашистской агрессии и усиление влияния Германии и Италии на Балканах, стремление Франции укрепить свои позиции в Европе путем расширения системы военных блоков, а также рост революционного движения, вызванный экономическим кризисом 1929–34 и стремление подавить его совместными усилиями.

Одновременно был подписан секретный протокол, по которому страны-участницы Антанты Балканской обязались не нападать друг на друга и оказывать взаимную помощь при нападении на одну из них другой европейской державы.

Вступая в Антанту Балканскую, Турция сделала оговорку, что она будет участвовать в тех акциях, которые не противоречат ее договорным отношениям с СССР.

Советское руководство оценило инициативы Анкары и 21 января 1934 года подписало протокол о кредите.

В соответствии с этим документом кредит предоставлялся в виде машин и оборудования для строительства двух текстильных комбинатов.

Советская сторона обеспечивала также помощь в проектировании, строительстве комбинатов и монтаже оборудования.

Кредит был беспроцентный, сроком на 20 лет.

Предусматривалось, что оборудование будет поставлено в течение 4 лет с момента вступления протокола в силу.

Турецкая сторона обязывалась дважды в год осуществлять платежи по кредиту в турецких лирах в пересчете на доллары по курсу, существующему на день платежа на биржах Лондона, Нью-Йорка и Стамбула.

На суммы, подлежащие выплате, советская сторона закупала в Турции необходимые ей товары.

Для Турции получение советского кредита было первым опытом равноправного экономического сотрудничества в годы, когда над ней еще тяготело бремя прежних османских долгов и обязанностей перед иностранными вкладчиками.

Советский кредит давал возможность Турции начать новый, более ответственный этап этатистских преобразований — сделать первые практические шаги виндустриализации страны на государственные средства.

И это, несмотря на то, что еще в 1923 году Кемаль запретил деятельность Компартии и ввел преследования за любую коммунистическую пропаганду.

Не видела Москва и того, с какой жестокостью Кемаль давил курдов.

«Можно считать, — писал в 1964 году Мехмет Тургут, впоследствии министр промышленности, — что с принятием этого плана в стране было положено начало этатизму».

Так, с помощью советской России Кемаль строил у себя общество с западными идеалами.

Вот уж, воистину, деньги не пахнут…

Впрочем, Ататюрк знал, что делал…

Новая национально-бюрократическая элита опасалась участия иностранного капитала в модернизации страны, так как это угрожало только что завоеванной независимости.

Она враждебно относилась к инонациональной стамбульской компрадорской группировке, троянскому коню Запада в Турции.

В противодействии компрадорам Правительство Кемаля Ататюрка опиралось на поддержку национальной буржуазии (анкарская группировка).

Однако для ликвидации экономической отсталости в короткий срок национальная буржуазия была слишком слаба.

Поэтому лидером процесса буржуазной модернизации стала государственно-бюрократическая элита, сила которой связана с властью, а не с торгово-промышленной сферой.

Если со времен Танзимата государственная бюрократия ускоряла буржуазную модернизацию общества, то Правительство Кемаля подгоняло этот процесс.