Ататюрк. Особое предназначение

«Мы только напишем одну из самых черных страниц в нашей истории, — заявил он в ответной телеграмме, — и будем дискредитировать правительство, если будем помогать англичанам завершить то, чего они не смогли добиться во время военных действий!»

Англичане не довольствуются этим успехом и захватывают порт Измир, затем форты Дарданелл.

Когда корабли союзников бросили свои якоря в Босфоре, англичане высадили тридцать тысяч солдат, то есть больше, чем французы и итальянцы вместе взятые.

В Ливане и Сирии их сорок пять тысяч, что примерно в шесть раз превышало число французских солдат.

В крупных городах Анатолии они разместили свои комендатуры и секретные службы, в которых в основном работали мобилизованные гражданские лица, знающие турецкий, греческий, армянский и курдский языки.

Таким образом, они создали разветвленную информационную и пропагандистскую сеть, которую поддерживало присутствие английских войск вдоль железной дороги в Анатолии.

А почему и нет?

Разве не заявил султан, комментируя условия перемирия:

— Какими бы суровыми ни были эти условия, мы принимаем их. Дружественная политика Англии, по нашему мнению, не изменилась. Позже мы сможем завоевать их прощение и их милость!

Правда, согласно другому источнику — французскому офицеру, поддерживавшему с султаном дружеские отношения, — тот якобы заявил, что он рассчитывает на Францию.

Эта противоречивая информация не должна нас удивлять: это чисто дипломатическая игра султана, пытающегося противопоставить мощные европейские державы.

Вахидеддин, бывший личным советником своего старшего брата Абдул-Хамида, унаследовал его хитрость и коварствои не нуждался в чьих-либо уроках в этой области.

Почти каждый день Кемаль отправлял телеграммы в Стамбул, гневно осуждая поведение англичан и предлагая сопротивляться этому силой.

Опасаясь совершенно ненужных ему сейчас осложнений, Иззет-паша поспешил отозвать несговорчивого командующего в столицу…

10 ноября 1918 года Кемаль покинул Адану.

Поездка в Стамбул предстояла долгая и тяжелая.

Одноколейная железная дорога пересекает горный массив Тавр, отделяющий Анатолийское плоскогорье от киликийских равнин.

Немцы, концессионеры дорог Анатолии и Багдада, недавно проложили туннель в этих труднодоступных горах.

Отныне можно было пересечь знаменитые Киликийские ворота, не покидая поезда, а ведь еще в 1914 году приходилось, как это делал в свое время и Александр Македонский, в течение трех дней передвигаться на повозке или на спине верблюда, чтобы попасть из Эрегли в Адану.

От Эрегли поезд уже спокойно спускался до железнодорожного узла Эскишехир, а затем направлялся в Стамбул, расположенный примерно в тысяче километров от Эрегли.

Сразу после перемирия обстановка на железной дороге была крайне напряженной.

Редкие эшелоны брались штурмом гражданским населением, немецкими солдатами, одиннадцать тысяч которых еще оставались в Турции и подлежали эвакуации, а также турецкими солдатами, чья демобилизация была предусмотрена разоружением.

Топлива не хватало.

Несколько недель спустя после проезда Кемаля бывшие солдаты, доведенные до отчаяния задержкой своего возвращения по домам, совершили нападение на склад боеприпасов в Афьон-Карахисаре.

Глава XVI

В Стамбул Кемаль приехал 13 ноября.

После недавнего взрыва вокзал так и не привели в порядок, и, как и по всей стране, на нем царило полнейшее запустение.

Не радовал и Босфор с покачивавшимися на его крутой волне серыми громадами военных кораблей Союзников.

Над многими развевались флаги с британским львом, поскольку именно англичане играли первую скрипку в этом международном оркестре.

Стамбулом правил тот самый адмирал Калтроп, который совсем еще недавно с презрительной улыбкой диктовал на борту «Агамемнона» унизительные условия перемирия.

И на какие-то мгновения Кемалю вдруг показалось, что Стамбул снова завоевали крестоносцы.

Впрочем, почему показалось, так оно и было на самом деле, только вместо белых плащей с вышитыми на них крестами на завоевателях красовались мундиры союзных войск.

Кемаль задумчиво покачал головой.

Что ж, много лет тому назад великий Мехмет Фатих завоевал Стамбул, теперь пришла его очередь возвращать его стране!

Кемалю очень хотелось верить в то, что так оно и будет, и, повернувшись к своему адъютанту, Кемаль громко произнес:

— Они уйдут так же, как и пришли!

Греки, армяне, евреи и прочее нетурецкое население боло охвачено энтузиазмом.

Радость, охватившая большинство турок при объявлении перемирия — популярный поэт даже посвятил этому событию стихи, — не была настолько сильна, чтобы подавить чувство стыда за оккупацию.

Особенно ликовали греки и даже устраивали демонстрации.

Опасаясь инцидентов и реакции правительства, франко-британское руководство обратилось в патриархат православной греческой церкви с просьбой ограничить демонстрации.

Кемаль остановился в «Пера Паласе», одном из лучших отелей города, принадлежащем греческому владельцу мукомольного завода.

Расположенный в устье Пера, это был первый отель в столице с электрическим освещением.