Атеисты в мундирах

Иная тональность присутствовала в отзывах о поездке в Москву в беседе пресвитера с С. Кариным-Даниленко. На встрече в облисполкоме 8 января 1945 г. отец Гавриил оценил их визит как «исторический». «Киев – чудесный город», где в основном слышится русская речь. «Москва – это что-то грандиозное, чего мы, сидя в Западной Украине, представить не могли». Отметил он и множество молящихся и причащающихся в храмах столицы. Тепло отзывался о будущем Патриархе Алексие: «симпатичный, культурный, более светский, чем духовный человек. Он угощал нас чаем, затем усадил в машину, провез по Москве». Растроганный отец Гавриил спросил в гостинице земляков-священников: «Вы были под владычеством Вены, Кракова, Варшавы, а теперь видите Москву. Под чьим главенством вы хотели бы быть?» Все мои коллеги подняли руки – «волим быть под Москвой». С. Карин в шутку спросил, не устроили ли они там «вторую Переяславскую раду»? Да, серьезно отвечал Костельник, это наша маленькая Переяславская рада[477].

По следам агента «82»

В негласном наблюдении за главой ИГР участвовал и многолетний агент советской спецслужбы «82», известный под фамилиями Лебедь и Хомяк (последняя употреблялась украинскими националистами). Как пишет один из ведущих знатоков истории советской разведки Александр Колпакиди, агента звали Василий Владимирович Лебедь, и родился он в Галичине в 1899 г. Служил в легионе Сечевых Стрельцов австро-венгерской армии, в Первую мировою войну попал в плен и до освобождения в 1917 г. пребывал в лагере под Царицыным, где и сошелся с будущими лидерами ОУН Евгением Коновальцем и Андреем Мельником. В годы Гражданской войны Лебедь якобы командовал пехотной дивизией Армии УНР (эти данные, на наш взгляд, нуждаются в проверке[478]), а после ее поражения в конце 1920 г. остался на Украине и был привлечен к негласному сотрудничеству с ВЧК.

Со временем В. Лебедя вывели за рубеж для внедрения в движение украинских националистов. По легенде, пишет А. Колпакиди, конфидент проживал в Харькове, а после волны арестов «бывших» в начале 1930-х гг., по совету тестя, устроился по подложным документам на советский корабль и в августе 1933 г. прибыл в Бельгию. Затем «невозвращенец» вышел на старых знакомых, руководители ОУН выправили ему документы на фамилию Найденко. Приобретя доверие Коновальца, установив связи с абвером, Лебедь-Хомяк в октябре 1934 г. пробрался через Финляндию в Харьков, доложил чекистам об оперативных успехах. Было решено во время обратной «ходки» вывести с ним «Павла Грищенко» – кадрового сотрудника разведки Павла Судоплатова, «племянника» Лебедя по легенде. В июне 1935 г. тандем прибыл в Финляндию, и Судоплатов достаточно быстро стал доверенным лицом основателя ОУН, фигурируя под псевдонимами «Валюх» и «Норберт». Как известно, по личной санкции И. Сталина П. Судоплатов осуществил убийство Е. Коновальца в Роттердаме 23 мая 1938 г.[479]

Выполнил агент и ряд других ответственных заданий. Как сообщал уже в 1970-е гг. П. Судоплатов в личном письме заместителю председателя КГБ СССР Филиппу Бобкову, в 1933 г. ОГПУ СССР получило от агента «82» в окружении Е. Коновальца информацию о командировке им в США пятерых боевиков во главе с Мишугой для теракта против наркома иностранных дел СССР Максима Литвинова. Террористов арестовали[480].

Сведения А. Колпакиди подтверждают неопубликованные воспоминания украинских чекистов, в которых Лебедь именуется «Лебеденко», а его «племянник» зашифрован как «Андриенко», «молодой националист». Сам же «Лебеденко» вернулся в СССР 27 июня 1935 г. и продолжил сотрудничество со спецслужбой[481]. Как считает А. Колпакиди, в годы войны Лебедь-Хомяк командовал одним их отрядов ОМСБОН – предтечи 4-го Управления НКВД – НКГБ СССР (зафронтовая разведывательно-диверсионная работа). Таких сведений в нашем распоряжении нет, однако, согласно документам НКВД – НКГБ УССР, к моменту создания Инициативной группы, В. Хомяк стал заместителем народного комиссара легкой промышленности (назывался и наркомат местной промышленности) УССР и продолжал негласное сотрудничество со спецслужбой.

Судя по документам оперативного обеспечения, информацию о ситуации в религиозной среде «82» давал лично приезжавшему во Львов начальнику разведывательного управления НКГБ УССР полковнику Николаю Погребному (их беседа стенографировалась, хотя сам офицер перед Хомяком как агентом 4-го Управления НКГБ УССР не расшифровывался)[482]. Заслуги на тайном поприще давали основание Хомяку держаться довольно независимо даже перед высопоставленными кураторами из спецслужбы.