Ателье [СИ]

— Одеваться скромно, по-рабочему. Если кто опаздывает или надо чего, то вот мои телефоны. Сперва спросить, а я уже подумаю.

Раскрыв клатч, Элла царским жестом метнула на стол несколько блестящих карточек. Брезгливо нахмурясь, посмотрела в сторону чайного закутка с его вечным беспорядком.

— Чай-кофе-сигареты по очереди. Клиенты для нас главное. Пусть видят, тут рабочая обстановка, а не какой-то (она снова демонстративно оглядела Дашу) бардак. Все понятно?

Народ, внимая, покивал головами. Даша сказала:

— Да переоденусь я сейчас. У меня в сумке одежда, рабочая.

— Я надеюсь, — кисло процедила Элла (при посторонних Валентиновна), — а это похабное тряпье откуда на тебе?

— Это из шоу-рума Талашовой, — честно ответила Даша, — из последней коллекции.

Элла мигнула. Снова рассмотрела черную кожу и поскрипывающие ремешки, уже внимательнее.

— Неплохо, неплохо. Я талашовские коллекции уважаю. Но все же стиль у нее, — она пошевелила в воздухе пальцами, увенчанными квадратными акриловыми ногтями, — как по моему мнению, безвкусный. Галина рассказывала, вы готовите коллекции на весенний показ? Теперь, когда я тут, реально суперские вещи сделаем!

Даша страдальчески улыбнулась. Переливающиеся колготки, юбка в леопардовых пятнах, пуховая кофточка, вышитая яркими перьями. Так в Южноморске одевались жены загранщиков, напяливая на себя привезенные с турецких базаров вещи. А тут, поди ж ты, наверняка, вся в модных брендах. Интересно, слово «сбрендил» связано со словом «бренд»?

— Я тебя спрашиваю. Как там? Даша? Даша!

— А?

— Почему твои сумки находится в помещении ателье? Камера хранения, что ли?

Пока Даша размышляла об однокоренных словах, все разбрелись по рабочим местам, а Элла (при посторонних Валентиновна) стояла в раскроечной над Дашиными баулами.

— Я… Я переезжаю. Сегодня их заберу.

— Уж будь любезна. Да, сбегай за кофе, робусты купи, и сливок обезжиренных.

Скидывая шубку, Элла проплыла в холл, скрипнула ящиком стола, зашуршала бумагами. Как только она скрылась из виду, все бросили работу, вопросительно уставившись друг на друга.

— Да что там, — шепотом сказала Аленка, подойдя к Даше, — работать все равно надо. А ты, когда пойдешь в магазин…

— Не пойду, — мрачно отозвалась та.

— Иди, — прошипел Миша, — Галке позвонишь, спросишь, это чего происходит?

Даша кивнула и побежала переодеваться. Заодно спрятала в пакет горшок Патрисия и кулек с опилками.

Элла, сидя за Галкиным столом, с умным видом изучала журнал. Тыкая пальцем в записи, спросила:

— Это вот что? Написано «Е.П. - для секс-игрищ»…

— Это… заказ такой. Борода и, и — кокошник. Уже отшит. А новый, в работе — две кожаные набедренные повязки, — ответила Даша.

— Написано «заказ Лесиной». Это ты Лесина?

— Я.

— Отлично. Я позвоню твоему ЕП, переназначу сроки. А ты сядешь отшивать массовочку. Форменные платья, для элитной школы, у моих подруг там учатся девочки. Вот тебе деньги на кофе. И не забудь, сливки только обезжиренные.

На улице Даша, пожимаясь от мороза, побежала, на ходу вынимая из кармана телефон. Пусть бы Галка уже оклемалась немножко и объяснила, что за фигня происходит. Жаль, конечно, что приходится ее дергать, больную…

Массовочка, значит. Даша знала, как Галка относится к массовке — партиям одинаковых вещей, на которых так хорошо зарабатывали в швейных мастерских. Очень плохо относится. В самом начале работы, когда Даша, как и каждый новичок, жаждала все проблемы навскидку решить, она, не видя в массовке ничего криминального, попыталась убедить Галку, что это и неплохо. Посадить несколько девочек и пусть себе строчат как роботы, одна рукавчики, другая подолы. Но Галка, глянув с презрением, сказала, как отрезала — никогда массовкой заниматься не будем! Завалит она нас и сожрет. И добавила, в ответ на Дашины возражения, — мало понимаешь, работай, увидишь сама.

Работая, Даша со стыдом призналась себе, и правда, понимала она поначалу немного. Массовка хорошо шилась там, где не трое мастеров трудились, каждый в своем стиле, со своими заказчиками, а в больших ателье, где можно было отдельный, пусть и небольшой цех держать, и отдельно насчет заказов и продаж договариваться. На главное было в другом. Массовка скучна, а жизнь коротка, поняла Даша, мучаясь с очередным уникальным заказом. И надо выбрать: или скучные деньги или Ефросиний с кожаными набедренными повязками, что уже стали веселой легендой.

— Але, — раздался в ухе медленный Галкин голос.

— Галя! Как я рада тебя слышать! Ты как?

— Нормально, Даш. Завтра еще полежу, дома. А послезавтра приду. Врач сказал, по пять часов в день работать, не больше, — Галка засмеялась, — в клинике, прикинь, сперва и телефон отобрали. А мой масончик удрал от жены и принес, знаешь какой букет? Еле на тумбочке поместился. Потом спел под окном серенаду. Его со двора прогнали. Я бы и сама прогнала, не Паваротти он.

— А к нам какая-то Элла пришла, — Даша перехватила телефон и, зацепив с магазинной полки пакет сливок, вертела, читая состав, — а еще нас обворовали.

— Ты не волнуйся. Там же брак один был.

— То понятно. А с Эллой что?

Помолчав, Галка нехотя ответила: