Ателье [СИ]

Данила помолчал. Город внизу гудел и вспыхивал, шли и шли по темному потолку медленные блики.

— Меня отец брал с собой, в археологическую экспедицию. Копали в степи. Море далеко, за десять километров. Весь день в пыли на жаре, а потом по степной дороге — на побережье. Вода зеленая, свежая. Мне, пацану, повезло, выкопал статуэтку. Отец про нее рассказал. Она на тебя похожа, лицом и плечами. Мне тогда семнадцать лет было.

— А сейчас?

— Тридцать. Через месяц — тридцать один.

Даша зашевелилась. Подняла его тяжелую руку с живота и, поцеловав, бережно положила на постель. Села, закручивая волосы.

— А где это было?

— Село Ивановка, девятый километр, курган в степи…

— Та-ак…

— Ты чего?

— Дани, я там была. Нас возили по Крыму, показывали городища. Лето, жара, пузатые дядьки в плавках, девчонки в пыльных купальниках, студенты с лопатами. Мне двенадцать было. Так я значит, не она?

Данила протянул руки и уложил Дашу на себя, прикусил метнувшуюся по лицу косу. И, согнув ногу в колене, положил ее на Дашину спину, прижимая.

— Чтоб не убежала, — объяснил, шепелявя. И, отпуская кончик косы, продолжил:

— Есть еще Богиня Апи, змееногая. Заманила к себе Геракла и всю ночь они не спали. А утром потребовала женитьбы, взамен уведенных ею коней. Его коней. Я пацаном все думал, как это — женщина со змеями вместо ног? Зачем? Сегодня понял.

— Ну, я у тебя женитьбы не потребую. — Даша задергалась, пытаясь выбраться. Но Данила обхватил ее руками, прижимая крепче.

— Потому и держу. Выскользнешь, ищи тебя потом. Понимаешь, Табити это сплошной свет, и непонятно, что у нее под облачным платьем. А ты — совсем живая. Настоящая.

— Не разочаровался?

— Что ты. Мы мужчины, просты, как пять копеек. Нам бы вот, — он зашевелил рукой, трогая, и Даша пискнула, выворачиваясь.

— А света в тебе и так достаточно. Все есть в тебе…

«Он говорит. Просто говорит. Потому что ему сейчас хорошо»…

Даша приподнялась на локтях, слушая соглядатая. И улыбнулась, покачав головой.

«Пусть говорит. Сейчас ночь и так надо, говорить все, что в голове и сердце.»

«Умнеешь на глазах, Даша-Дарья. Не заплачешь потом, когда он, днем, одетый и от того чужой, забудет свои слова?»

«Ну и поплачу. Это же не смертельно.»

Наклоняясь над засыпающим Данилой, поцеловала его. И еще раз — в шею. В плечо. Трогая губами, прошлась по мерно дышащей груди. И улеглась рядом, положив ладонь на твердый мужской живот. Засыпая, повторила за ним:

— Все есть во мне. Да.

Глава 16. Подозрительные перемены В которой приключения трансформируются, но не прекращаются, а Даша, получив правильного мужчину, получает и неожиданный бонус, перейдя в состояние творческого горения, для которого спичкой теперь — все, что вокруг…

Выплывая из сна, спокойного и легкого, как морская вода летним вечером, Даша увидела над собой лицо Данилы. Светлые глаза смотрели серьезно, а, поймав ее взгляд, он улыбнулся. По бокам широкого, искривленного по горбинке носа появились мелкие морщинки, раздались губы, показывая просвет между зубов. Даша вдохнула и улыбнулась в ответ. Вот так глядишь издалека на парней, примеряешь их к себе, а, оказывается, нужно найти по запаху, чтоб, как сейчас — можно было человеком дышать.

— Я только и делаю, что утаскиваю тебя в эту кровать. Привязать тебя к ней, что ли.

— Ой! — спохватилась Даша, — мне же на работу. Привяжешь потом. Сколько времени?

— Через полчаса будильник запищит.

Он приблизил лицо и скосил глаза, чтоб продолжать смотреть. Даша скосила свои. Рассмеялась.

— Ты — киклоп. Тимка, когда узнал, что это правильнее, очень веселился. Не циклоп, а киклоп. У тебя глаз один, на лбу.

— У тебя тоже один. Ты — киклопица.

— Ужасное слово!

— Отличное слово! Оно будет наше.

Он переполз под одеяло и облапил Дашу, уткнул лицо ей в шею.

— Щекотно!

Вскочив, она взяла со стула скомканное платье и, расправляя, прижала его к животу. Оглядела, расстраиваясь. Надорванный подол понизу был выпачкан.

— Охо-хо-хо, бедное мое Платье Счастья… Ну, добегу, а там переоденусь.

— Даш, придумал! У меня барышни пакет оставили, там одежа. Толстушкины тряпки тебе не подойдут, а вот другое — вполне. Ты не думай, это из шоу-рума вещи, новые. Ирена приносила на фотосессию.

— И что, забыла унести?

Даша стояла у кровати, закрывшись мятым платьем, требовательно смотрела, ожидая ответа. Солнце, выбелив русые длинные пряди, блестело на голых плечах. Данила покраснел и прищурил один глаз.

— Угу. Они в ресторан отсюда, ну и…

— Врешь ты всё. Вон глаз щуришь. Она еще придет, да? Потому и оставила. Так?