Athanasy: История болезни

Я пощёлкал тумблерами и покрутил ручки кухонного раздатчика в глупой надежде, что это всего лишь мелкая неполадка. Никаких признаков жизни, несмотря на то, что до конца подписки на питание ещё несколько шестериц.

Внутри, где-то рядом с пустым желудком зашевелилась неуместная паника. В доме нет ни крошки еды. Да и откуда ей взяться? Незачем делать запасы, когда пища доступна по нажатию кнопки.

– Бомануар, включи свет! – раздражённо сказал я.

– К сожалению, я не могу этого сделать.

– Что? Почему?

– Все коммуникации и жилищно-коммунальные системы дома отключены. Причина мне неизвестна.

– Отлично. Просто отличное начало дня.

– Приношу глубочайшие извинения, господин Кавиани, – монотонный голос робо-консьержа в этот раз прозвучал с удивительной искренностью.

– Ты ни в чём не виноват, не расстраивайся.

Я со вздохом покрутил вентиль крана, после чего сердито стукнул себя костяшкой пальца по лбу – конечно же, воды тоже нет. Можно не чистить зубы, можно позавтракать в министерской столовой, но вот пить очень хотелось. Запасов воды в доме тоже не водилось.

Стоило только подумать об этом, как горло начало саднить от сухости.

Внезапно в голове всплыло неожиданное осознание:

– Кхм, Бомануар, а почему ты сам всё ещё работаешь?

– Не знаю, господин Кавиани. Наверное, по воле Машин Любви и Благодати.

– Конечно, конечно, всё и вся по их воле, как обычно…

– Вы бы хотели, чтобы я отключился?

Почему-то этот невинный вопрос заставил меня замереть на месте.

Хочу ли я, чтобы Бомануар отключился? Теперь, после того, как он спросил об этом, подобная мысль казалась ужасной – словно я требую от него умереть.

– Не говори глупости! Без тебя будет очень скучно. Всё, я пошёл в Министерство, а ты сиди дома и никуда не уходи.

– Вам известно, что я не способен…

Я выскочил за дверь квартиры и захлопнул её за собой, обрывая очередную порцию нечеловеческой занудности.

На улице развернулся ленивый и неторопливый хаос работы Департамента Заботы и Защиты.

Длинная череда чёрных катафалков выстроилась у тротуара. Кланки неторопливо заводили граждан в один из фургонов, придерживая их под руки, – трудно разглядеть порожек кузова, когда на голове у тебя плотный мешок. На гранитной плитке у дома ровным рядом лежали тела, накрытые плёнкой. Этим мешки на голову уже без надобности.

Одной загадкой меньше. Причина отсутствия еды в моём доме обнаружена.

Я покрутился на месте, пытаясь решить, стоит ли вернуться в свою квартиру, но один из кланков отнял у меня причину для сомнений, преградив дорогу. Я пихнул ему в руки идентификат – отсутствие завтрака не располагало к ритуалам вежливости.

– Господин Кавиани… – кланк торопливо вернул документ после проверки и обозначил поклон микроскопическим смещением туловища от вертикали. – Желаете проверить ситуацию лично?

– Что? Нет, – с недоумением ответил я. – Почему и зачем? Я простой чиновник Министерства Демографии.

– То, что происходит… – он повёл дубинкой вокруг, – …это и есть демография, разве нет?

Из-под белой маски раздалось шипение, отдалённо напоминающее смех.

Мне едва удалось сдержать отвращение:

– Я просто хочу пройти к Министерству, вот и всё.

– Да, конечно… Не смеем задерживать. Ваша безопасность – наш приоритет, господин Кавиани.

– Безопасность?

– Небольшой рейд на Непротивление. Эта мерзость проникла везде и всюду, они могут оказаться совсем рядом… Но мы защитим Вас.

Лежащие у стены, едва прикрытые чёрной плёнкой тела выглядели совершенно обычными и совсем не опасными. Простые люди, жители этого самого дома. Моего дома.

Много, их слишком много.

Желудок скрутился узлом. Я торопливо кивнул кланку и зашагал мимо длинной очереди из машин, опустив голову. Проклятая шеренга всё не кончалась, словно назло собираясь сопровождать меня до самой площади.

В своей отвратительной шутке кланк оказался прав – при таком масштабе аресты действительно становились вопросом демографии.

Оксидизаторы едва слышно выдыхали в кабинет упругие потоки прохладного воздуха. Я прикрыл глаза и откинулся на мягкую спинку кресла, ожидая, когда рукотворный ветер высушит со лба нервную испарину.

Когда-то чужой и неуютный, теперь кабинет казался надёжным убежищем. Со сдержанным удовольствием я провёл ладонью по столешнице, стараясь впитать кожей каждую крупицу необычного ощущения. Шероховатый материал совсем не походил на пластик – слишком много в нём было прожилок и странных включений. Но для камня эта плита была слишком тёплой; как будто немного живой.

Неужели это именно то, что раньше называли «деревом»? Совсем не похоже на искривлённые тощие палки, едва видимые за пологом помех в окне-экране.

Давно прошло время пропущенного завтрака; прозвенел терминал, сигнализируя о получении рабочих писем. Быстро, слишком быстро текло время редкого спокойствия: сочилось, словно кровь из раны, отбирая покой самим фактом своего движения. Утренние часы пролетели минутами, как будто я утратил врождённое ощущение времени. Или, может быть, я просто заснул.

От двери раздался скрип и стук. Я распахнул глаза и увидел Диодато – тот стоял у входа и сжимал в руках складное кресло.