Athanasy: История болезни

– Доброе утро, Ансельм, – сказал я и не смог удержаться от тонкой улыбочки. – Пожалуйста, присаживайся.

Его спокойствием можно было резать скалу.

Неторопливо разложив кресло, Диодато с преувеличенной аккуратностью поддернул брюки и присел на край сиденья.

– Сегодня на меня возложена тяжёлая миссия, – помолчав, сказал он.

– Машинами Любви и Благодати, конечно же? – из вежливости полюбопытствовал я.

– Нет. Сущностью, с определённой точки зрения более могущественной, да простится мне эта еретическая шутка.

– Самим Франком-Спасителем?!

– Нет. Министром Квирином.

Диодато позволил себе лёгкий изгиб уголка губ; я ответил ему понимающим смешком. Радж Квирин, Министр Демографии, так ни разу и не явился ко мне лично, но приказы и запросы от него приходили ежедневно – и выполнение каждого из них требовало максимального напряжения сил.

– Когда-то я думал, что этот день доставит мне удовольствие… – продолжил Диодато, – но ты, Джосайя, своим смиренным ежедневным трудом смог исправить первоначальное впечатление. Нечасто Машины собирают в одном человеке настолько противоречивые качества. Словно тебе было предназначено прожить несколько разных жизней.

– О?.. – только и смог выдавить я. В голосе Ансельма прозвучала искренность, и это вызывало беспредельный ужас.

– Позволь мне объяснить.

Диодато, традиционно прямой, как палка, неловко наклонился в кресле поближе к столу:

– Не сомневаюсь, Джосайя, что всю жизнь тебя преследует ощущение собственной незначительности, – начал он. – Ты никому не нужен, никому не интересен. Одинок.

– Это не то, что я хотел бы слыш…

– Но это иллюзия.

– Да? Да, конечно.

– С самого начала, с самого первого дня своей взрослой жизни ты был замечен. Подчёркнут и зашпилен булавкой. Всё это время ты шёл в свете невидимого прожектора.

– Весьма поэтично, – сказал я, сдерживая дрожь.

– Твоя научная работа, полная расхождений в данных, – это не твоя ошибка. Это наша ошибка.

Я ничего не ответил. Диодато кивнул в ответ на моё молчание и продолжил:

– Ты обнаружил то, что не должен видеть никто. В каком-то смысле ты оказал нам услугу. Конечно же, документы, на которые ссылалась твоя работа, уже откорректированы или уничтожены. Но это ещё не конец твоего служения.

– И когда же наступит конец?

– С самого начала твоей ролью, твоим заданием был поиск наших ошибок, – он полностью проигнорировал мой вопрос. – Но сейчас… Этот отвратительный обжора-мясоед… Сбил тебя с пути. Перехватил инициативу.

– Фудзиро Ода? Министр?..

– Да-да. Не стоит лишний раз поминать его имя всуе, даже в этом здании.

Ансельм поднялся с кресла и жестом детского фокусника вытащил из глубин пиджака картонную папку. Он шлёпнул её на стол передо мной, выбив облачко пыли и мелкого бумажного крошева.

Я уставился на обложку, чувствуя, как сердце в груди переворачивается вверх дном. Крупные и яркие буквы складывались в знакомые слова: «Первая книга о животных».

– Что это? – спросил я, заранее зная, что моё притворство не имеет смысла.

– Главный метаболит не имеет ни малейшего контроля над Полианной, – ответил Диодато, снова проигнорировав мой вопрос. – Даже не знает, где она! Не знает, жива она или мертва. Он так ни разу и не позволил тебе увидеться с ней, не так ли?

В ушах зазвенело – как будто Диодато хлестнул книгой не по столу, а по моей голове. Я кивнул, едва услышав вопрос, после чего отрешённо взял в руки книгу и долистал до знакомой страницы. С иллюстрации на меня скалились клыками шерстистые, уродливые люди.

Я зашевелил губами, не слыша собственный голос:

– А что же знаете вы?

– Министр Квирин в своей мудрой прозорливости имеет… Тесные связи с Непротивлением, – Диодато кисло поморщился. – Нам нет нужды тебе угрожать. Твоё сотрудничество с проклятыми еретиками и паразитами на теле Коллектива устраивает Министерство. До тех пор, пока ты выполняешь своё задание.

– Докажите. Позвольте мне увидеться с ней.

– Только после того, как ты действительно завершишь свой квалификационный проект. Господин Квирин готов поклясться именем Франка-Спасителя и плотью Машин, что ты встретишься с Полианной, живой и здоровой.

– Я видел плоть Машин, – озлобленно сказал я, – люди меняют её на сому в тех секторах, куда боятся заходить кланки!

Впервые Диодато утратил самообладание – он отпрянул, и, пусть всего на мгновение, но на его лице промелькнул испуг.

– Какая же клятва способна тебя убедить? – после паузы сказал он. – Что является для тебя достаточно святым и значимым, чтобы быть убедительным?

– Ничего. А теперь убирайся в Котлован к Главкону. Я сам приму решение.

Некоторое время Ансельм молча смотрел на меня: словно пытался разглядеть какие-то, одному ему известные признаки моих истинных намерений. Ничего не обнаружив, он неторопливо встал, развернулся и вышел за дверь, оставив принесённое кресло в кабинете.

Я мысленно досчитал до шестидесяти, после чего склонился к столу и обхватил себя руками, сдерживая бьющую меня дрожь. Невыносимо хотелось вывернуть желудок наизнанку, но тот был пуст с самого утра.