Атиров меч. Книга первая. Сказ о Дайири

– Любовник. Но право, не стоит этого вспоминать. Тем более, что одна из телесных обличий нашей Ачадслы, была твоей, Кьёк, младшей сестрой. В Ладре многим воинам она принесла наслаждение своим худеньким тельцем, – сморщив лицо улыбкой, произнес Воймас.

Кьёк стоял с гордо поднятой головой и не выказывали ни единой эмоции, ни движениями, ни выражением лица. Лишь кисть, сжимавшая длинную рукоять изогнутого клинка, побелела от напряжения. Там, в Ладре, Илея сама заставила его, Кьек Усула, бежать с остатками воинов орды Даги. И она не была его сестрой. Она была его, Кьек Усула, единственной привязанностью к миру людей. Она, Илея, не была как все. Ее бархатная кожа с причудливым медным отливом залитая кровью – теперь вечное зрелище, преследующее Кьек Усула в кошмарах.

Цвет ярко голубых глаз мятежника стал бледно-стальным.

– Но, в прочем, это не столь важно,– продолжал Воймаз,– Важно то, что твоим оборванцам нужно сейчас сделать. А именно: бросить оружие на палубу и спрыгнуть с ладей в море. Кто доплывет, тому я позволю быть рабом на одном из моих рудников. В Джеиль Дьёдем, знаешь ли, у меня сейчас большие дела.

Кьёк Усул ощерил щербатый рот в хищной ухмылке. За его спиной гром приближающейся бури стал явственней. Он поднял сжатый кулак, и ладья оперившись веслами, развернулась назад, к своей эскадре, уходя прямо в пасть к буре, рожденной у берегов Примаили.

– Видимо, ваш ответ «нет» … – сказав себе под нос, Воймаз выдернул свой кинжал из борта и протянул его подошедшему рёвену. – Труби. Атакуем.

– Император, изгои не выйдут живыми из бури, – сказал рёвен Пайта, вглядываясь в бушующую черноту горизонта. – И мы не выйдем…

– Смерть предскажет Ачадсла, рёвен! – махнув рукой одному из воинов и не глядя на Пайту, прорычал в ответ Воймаз.

Хриплый утробный рев рога разнесся над водами бухты, призывая ладьи имперской эскадры развернуть паруса и спустить весла на воду. Эскадра ждала решения своей богини, сопровождавшей воинов в каждом походе одним из своих телесных обличий.

Воймаз подошел к кормовой надстройке своей ладьи и, открыв невысокий лаз, спустился в трюм. В темноте утробы ладьи его встретил человек, не похожий на воина его Империи. Безрукавка, накинутая на голый торс, густая, черная коротко стриженная борода, обрамляющая скуластое лицо. И глаза. Почти прозрачные с серыми ободками вокруг зрачка.

– Все готово, приемник. Она сделает так, как тебе надо, – хриплым голосом проговорил сероглазый, ставя на стол небольшую глиняную миску, наполненную жидкой серо-зеленой массой.

Перед Императором стояла молодая девушка, одетая в золотые цепочки, почти не прикрывающие обнаженное тело. Воймаз взял ее за руку и, наклонившись к самому ее уху, прошептал:

– Тебя зовут Ачадсла. Идем. Ты предрекаешь смерть нашим врагам.

– У берегов Примаили… Мы условились, помни, Воймаз, – прохрипел сероглазый Императору, выводящему телесное обличие богини его воинов из трюма на палубу.

Кьек Усул, проходя меж рядов гребцов, бросил взгляд на ладью Императора.

– Рагза, сбавь ритм гребцам, – не глядя на отбивающего ритм гребли кормчего, сказал главарь изгоев. – Я хочу это видеть…

Половина весел по каждому борту ладьи, поднялась и исчезла в узких лазах, заставив судно сбавить ход. Кормчий, повинуясь приказу, переложил рулевое весло налево, с присущей его опыту небрежностью развернув ладью левым бортом к имперской эскадре. Воины орды изгоев вперили взгляд на происходящее на ладье Императора Воймаза, затаив дыхание, не желая пропустить слова, доносящиеся сквозь рокот бушующего моря.

Воймаз шел по палубе через ряды преклонивших колено воинов, ведя под руку обнаженную девушку к носу своей ладьи.

– Ачадсла! – раздался над притихшим имперским флотом голос Императора, – скажи свою волю возлюбившим тебя!

Один из воинов Империи, не поднимая взгляда, протянул изогнутый нож, вложив его в руку девушки. Телесное обличие богини воинов Империи, послушно приняв ладонью холодную, кровожадную сталь, провела лезвием себе по груди. Тонкие струйки алой крови, окрасили обнаженное тело. Девушка, коснувшись рукой своей груди, вскинула окровавленную ладонь в направлении ладьи Кьек Усула.

– Я видел этот обряд… лучше смерть, чем то, что с тобой они сделают после… – хриплым, упавшим голосом произнес главарь изгоев, не сводя глаз с происходящего на палубе ладьи Императора.

Усул, сняв тугой короткий лук с плеча, вложил стрелу в полку, не торопясь целиться.

– Изгои, имперские псы должны идти за нами до своего конца! – прохрипел над палубой голос главаря. Помедлив мгновенье, шепотом добавил, – прости, Илея, что не избавил тебя от её участи…

Взвизгнув оперением, стрела пронеслась над рокочущем морем, вонзившись в горло богини Ачадслы.

– Теперь ты пойдешь за мной, Воймаз! – проревел над морем зов Кьек Усула. – Пойдешь, чтобы встретить свою смерть!

Яростный рев тысячи глоток, сошедшихся в беснующемся штормом море двух флотов, перекрыл рокот волн и вой ветра в талях. Эскадры шли в черную пасть бури, родившейся у берегов Примаили.

13