Атиров меч. Книга первая. Сказ о Дайири

Воймаз, цыкнув зубом и вальяжно обойдя приемную, взял с подноса кувшин с вином и сделал несколько глотков прямо из горлышка. «Не поживой, рёвен, не поживой… помниться сам лично нырял за свалившимися с ладьи ящиками с этим никому не нужным хламом…» Император скучающим взглядом обвел все содержимое нижнего покоя дома Фрятты, не торопясь переходить к разговору. Наконец, шумно отхлебнув из кувшина, решил спросить:

– Ты видел ладьи, проходящие у южной окраины Примаили?

Рёвен горделиво поднял подбородок вверх. «Давай, выродок… твоя власть уже давно держится на одних обещаниях. Не тяни…»

– Да, Император. С ладей, стоящих на рейде этим утром, мне доложили о флоте, не отвечающем требованиям предъявить пропускные грамоты. Это я послал гонца в Идолим, Император.

Воймаз сложил губы дудкой и покачал головой.

– Ответственно. Похвально и очень ответственно, рёвен. Скажи… – Император прервал свою речь. Чтобы еще раз шумно отхлебнуть из горлышка кувшина. – Скажи, а почему мой… – выделяя последнее сказанное голосом, Император пристально взглянул в глаза Фрятте, – … флот не напал на нарушителя наших границ?

– Пришлось бы потопить ваши… – нарочито выделив нужное в ответе, Фрятта склонил голову и посмотрел на Воймаза исподлобья, – … ладьи, Император.

Правитель Южной Империи, выпятив нижнюю губу и вздернув брови, уставил стеклянный взгляд на ближайший к нему столик, колченого опирающийся на три ножки, весь покрытый разводами от высохшей морской соли.

– То есть отдать часть собственного флота Кьёк Усулу было бы правильно? Кьек Усулу, Фрятта. Прихвостню Даги Кривого. Второму в орде изгоев. Я ничего не пропустил?..

«И напоминать не надо о том, как Кьек Усул, уходя из битвы при Ладре, сжег остатки твоих ладей. Как изрыгал проклятья вашей императорской персоне… как обещал вернуться и мстить до последнего… Боишься, Воймаз, сын кожевника?..»

– Повелитель, мне кажется…

Не успел рёвен договорить, как Воймаз швырнул кувшин об пол. Треск бьющейся посуды заставил Фрятту замолчать и горделиво приподнять подбородок, в ожидании расправы.

Воймаз молчал. Помедлив, отошел на несколько шагов от Фрятты и, все так же продолжая рассматривать внутреннее убранство зала дома рёвена, сказал:

– Мне кажется, здесь будет отличный бардак. Мой, личный. И девочки есть, – Воймаз подошел к прислужницам, поднял склоненное лицо одной из рабынь ладонью и большим пальцем приподнял ей верхнюю губу, оголяя зубы, – и не старые, здоровые. Может даже, сам пользовать буду… Да, о чем это?.. А ты, – он повернулся к рёвену, – отправишься на северную границу, в роли рёвена рудника гор Джеиль Дьёдем. И по пути отвезешь выкуп за свою жизнь.

Император говорил все это, держа прислужницу за локон волос.

– Выкуп отдашь… оставишь у Дротты. А теперь, ты расскажешь мне, куда отправился Кьёк Усул.

Фрятта, глядя на Императора исподлобья, ни словом, ни жестом не выказывал сопротивления выносимому приговору. «Взять кинжал и сделать на твоем, Воймаз, лице улыбку. От уха до уха… Чтобы ты больше соответствовал тому, что говоришь…»

– Весной наша часть моря богата бурями. С запада идет одна из тех, что даже нашему флоту, Император, помеха. Кьёк Усул будет ждать на северном берегу Примаили, чтобы сохранить ладьи целыми.

В густой черноте горизонта небо от моря можно было отличить лишь по вспыхивающим в густых тучах молниям. Буря, одна из тех, что в конце весны накрывает плоский, как блин остров Примаили, властвовала на юге. Густые тучи ползли по небосводу, заваливаясь за самый край удобной стойлимской бухты, не давали утру впустить свет на населенную землю. Гул рокочущего вдали моря и гремящего яростью неба нарушался лишь легким посвистыванием ветра в талях имперской эскадры. Флот Воймаза, стоящий на рейде, терпеливо ждал. Ждал, когда черная полоса горизонта, накатываясь на Примаили, отгонит флот бунтарей от последнего пристанища перед открытым всем ветрам морем. Время еще позволяло. Ветер еще не раскачал залив, украсив его валами, так не удобными для узкотелых и маневренных ладей Императора.

И флот Кьек Усула не заставил себя долго ждать. Главарь вел свою ладью навстречу имперской эскадре. «Что же вы, Кьек?.. Переговоры затеяли?.. Похвально…»

Император, не поднимая взгляда, ковырял кинжалом под ногтем среднего пальца правой руки, в ожидании, когда ладья главаря бунтарей подойдет на расстояние меньше, чем полет стрелы.

– Уважаемый изгой, Усул. Могу я узнать, на что вы рассчитывали, устроив бунт? – обратился Воймаз к главарю мятежников, наконец, подняв на него взгляд и воткнув кинжал в борт ладьи.

– На самого себя, Император. В отличие от, Вашей светлости… или как мне к вам обращаться? Лизатель… простите, держатель телес голотелой девы? – раскинув руки в стороны и слегка изогнувшись в поклоне, ответил Усул.

Яростный хохот, сопровождаемый гиканьем и уханьем сотряс палубу ладьи изгоев Империи.