Атиров меч. Книга первая. Сказ о Дайири

– Не медли, за нами уже наблюдают,– прорычал в ответ Пайта, склонившись над воином. – И сколотите-ка постамент для нашего Иператора. Пусть достойнейший из нас ответит за чужое гостеприимство.

И, поднявшись и оглядев береговые скалы, черными глыбами опоясавшими берег, окутанные рваными хлопьями тумана, добавил:

– Останется надеяться, что он придется им по вкусу.

Ош и Дор бежали к поселку Копкой, не разбирая дороги. Трудно было, что разобрать во мгле ночи, но они торопились: медлить нельзя, беда идет. И если не удастся договориться с рёвеном Копкой, то останется выкрасть близких сердцу и отвести от них беду. А изгои – это теперь забота ревена. Но, пока, лишь казалось, что огни далекого поселка не приблизились ни на шаг.

Но всякое дело не терпит спешки и необдуманных действий. Ушла земля из-под ног у сообщников, и оба кубарем свалились в яму с крутыми стенами.

– Отбоем тебя по спине! – кряхтя и сплевывая налипшую на губы землю, прорычал Ош. – Охотник! Под ноги не смотришь?!

–Ты будто лучше, – прокряхтел Дор, придавленный сверху телом верзилы,– был бы легче, глядишь, не свалились бы! Слезь с меня, боров, выбираться надо!

Оба поднялись на ноги на дне ямы – до ее края верзиле не хватало еще половины своего роста.

– И что теперь? Тьёла ведь там?!– оглядывая края ямы, пророкотал Ош.

– Не знаю,– ответил Дор. – Ощупывай стены, может, найдем, за что ухватится.

– Не найдете, – неожиданно произнес незнакомый низкий голос над их головами.

На краях ямы вспыхнули факелы и десяток наконечников стрел, натянутых на тугой тетиве, нацелились на попавшихся. Свесив носок сапога в ловчую яму, крепкий на вид воин, положив руку на рукоять длинного меча, низким, хрипловатым голосов произнес:

– Ош, ты же знаешь, что ждет тебя здесь. Зачем пришел?

Верзила, вскинувший свою палицу в готовности обороняться хоть от самих Нрагив – духов, рожденных из черного, смолистого дыма подземного царства – вдруг опустил дубину и, шагнув назад, оперся спиной о земляной край ямы.

– Прислуживаешь рёвену Улову, Вард? Как ты докатился до этого – продаться предателю за теплое место? – спросил Ош, исподлобья посмотрев на говорящего сверху воина.

Дор, молча прикидывал, каковы их шансы теперь дожить до утра и есть ли нужда оповещать об угрозе охранников в Копкой?

– Великан, с тобой я поговорю утром,– продолжил воин, которого Ош назвал Вардом, – а пока, брось свою палицу и без глупостей выбирайся. И сообщнику твоему я советую то же самое.

Воин повернувшись, слегка кивнул одному из лучников, и в яму скатилась веревка с узлами.

– Ну? Ваше оружие! – приказал Вард.

Ош ухмыльнулся, покачав палицу в руках. Дор Ийса, решив, что спорить пока резона нет, скинул мешок со скарбом с плеча на руку и зашвырнул его на край ямы. Мешок звякнул и почти свалился назад, но один из воинов-лучников прижал его ногой. Ош зашвырнул дубину следом за мешком, легко и плавно, но прицельно – она угодила плашмя, показавшемуся на краю ямы воину, сбив его с ног. Мешок Дор Ийсы скатился назад, а над ухом Оша просвистела стрела, задев его опереньем. Дор посмотрел на верзилу:

– Давай без глупостей. Я хочу дожить до рассвета, великан.

Выбравшись из ямы, они увидели, что им, было бы не справится с пограничным отрядом примакарахов: десять лучников, с десяток воинов с копьями и пять карахов на привязи.

– Уж не моего ли возвращения боялся Улов? – спросил Ош, с ухмылкой подойдя к Варду, заложа руки за спину, покорно давая связать их.

– Иди, верзила, с рассветом, может и узнаешь,– ответил Вард, глядя в глаза великану. – Отвести их в застенок на окраине поселка! Утром я сам доложу о пленниках.

На руднике не велись работы. Жителям Копкой было не до этого. На окраине поселения, там, где раньше были амбары для хранения руды, там, где под навесами из руды добывали серебро, золото и самоцветы, там, где были цеха мастеров-ювелиров, снабжавших всех, до кого пришлые купцы находили желания добраться с украшениями – браслетами, резными обручами на головы, там теперь стояли шатры, больше похожими на походные, и входы цехов и амбаров, теперь заколоченные наглухо.

Под пологом одного из шатров, на скамьях, сморенные и бредящие, лежали рудокопы и мастера, воины, что пришли из похода с местным рёвеном, и осевшие здесь. А меж скамей хлопотали над больными две молодые женщины, и совсем еще ребенок, рыжеволосая девочка, помогала им, поднося плошки с водой, отварами трав и полотенца.

– Тьёла, – сказала та, что выглядела чуть старше,– я уже не знаю, чем сбить жар у больных, я перепробовала все, что знала.

С этими словами она устало опустилась на лавку.

Молодая Тьела обрабатывала раны одному из воинов, тому, что появился в Копкой три ночи назад. Молодая девушка, явившаяся в Копкой в тот день на рассвете, одетая в заляпанные кровью брони и не видавшую стирки несколько дней нательную рубаху, притащила еле живого на самодельной волокуше его в поселок рудокопов. Рёвен, правда, долго разбираться не стал. «Воина к раненым, да на ноги поставить. А ее… посидите в застенке несколько дней, принцесса. Мне придется подумать, как с вами быть.»