Атлантарктида

Появилась мама Дениса в халатике, полная, седая, как и муж, хотя исполнилось ей всего пятьдесят.

— Ой, Дениска!

Вербов обнял мать, отстранился.

— Мама, знакомься: Инга.

Вершинина с любопытством посмотрела на женщину.

— Как вы похожи!

— Инга, это Надежда Андреевна.

На губах матери расцвела улыбка, она бросила на гостью такой же оценивающий взгляд, что и муж (в этом они были абсолютно одинаковы), прижала руки к груди.

— Очень рада, милая, проходите, располагайтесь как дома. Денис, поухаживай за дамой, а я на кухню, завтрак скоренько приготовлю.

— Не нужно ничего, я не голодна, — запротестовала Вершинина, однако Надежда Андреевна уже убежала на кухню, и отец Вербова развёл руками:

— Придётся подчиниться.

— Не отвертитесь, — засмеялся Вербов, — всё будет по полной программе. Шаг вправо, шаг влево…

— У нас тут строго, — улыбнулся и Геннадий Викторович, становясь добрым волшебником, каким изображают художники дедов морозов.

Завтракали в половине восьмого.

Надежда Андреевна приготовила рисовую кашу и макароны по-флотски, а на закуску предложила копчёного сига, которого привёз из-под Юркино её брат, дядя Дениса Афанасий Андреевич, потомственный помор и рыбак.

— Понимаю, что на завтрак рыбку не подают, да уж очень вкусная, отведайте.

Вербов оттопырил большой палец, высоко ценя продукт дяди.

— Рекомендую, пальчики оближете. Это сиг, а есть ещё налим, тоже изумительная рыбка.

Инга отрезала кусочек, попробовала, потом положила побольше.

— И вправду тает во рту.

После завтрака старшие Вербовы засобирались на работу. Была середина недели, до каникул оставалось совсем немного.

— Надолго к нам? — спросил Геннадий Викторович, выглядевший в строгом тёмно-синем костюме как дипломат.

— Через пару часов отчалим, — сказал Вербов. — За нами из Североморска машину пришлют.

— Значит, больше не увидимся?

— Что ты такое говоришь, старый, — укоризненно покачала головой Надежда Андреевна. — К лету поближе Дениска сам приедет, а нет — мы его в столице навестим.

— Да я сегодня имел в виду, — смутился Геннадий Викторович.

— Сынок, а ну, поди сюда, спросить чего хочу, — поманила сына в спальню мать. — Извините, милая.

Инга подняла вверх ладони.

— Ради бога, вы здесь хозяйка.

Закрыли за собой дверь.

— Это она? — шёпотом спросила Надежда Андреевна, скосив глаза на дверь. — Твоя невеста?

Денис тихо рассмеялся.

— Она чекистка, майор ФСБ, я с ней знаком всего два дня.

— Красивая, — разочарованно сморщилась Надежда Андреевна.

— Да, красивая, согласен, но очень строгая, я таких побаиваюсь.

— Что строгая — это хорошо, не будешь шалить. Если бы я была не строгая, твой папаша много ошибок наворотил бы. Совместная жизнь обязывает человека уступать.

— Ничто так не разъединяет, как совместная жизнь, — развеселился Вербов.

— Вечно ты отшучиваешься, — огорчилась Надежда Андреевна. — Я добра тебе хочу.

— Знаю, мама, но это не тот случай.

— Ладно, иди, позвони, как доедешь.

Вербов поцеловал мать, обнял отца, и родители, собравшись, ушли на работу.

Вершинина села в гостиной, включила телевизор.

Вербов посидел несколько минут на диване, пытаясь понять, о чём ведут речь дикторы канала 24 (говорили о новом кризисе, о переходе на западные технологии энергосбережения, о бандитских приёмах управляющих компаний), и заглянул в свою комнату, где он прожил до поступления в мореходку шестнадцать лет.

Комната осталась точно такой же, какой он оставил её одиннадцать лет назад. Мать не стала ничего в ней менять, только убирала и поддерживала чистоту.

Ничего особенного в ней не было. В углу стояла этажерка с книгами, у стены полутораспальная кровать, у окна стол с монитором старенького компьютера (никто им не пользовался с тех пор, если не считать самого Вербова, когда он приезжал к родителям, будучи в отпуске), на стенах висели плакаты с изображениями спортивных болидов (в молодые годы Денис мечтал стать гонщиком) и вертолётов известных марок, на полке стояли модели кораблей, тех же машин и вертолётов, которые он с удовольствием собирал в свободное от учёбы время.

Он сел за стол, включил компьютер, подумав, что скоро Интернет станет тому недоступен. За одиннадцать прошедших лет программное обеспечение изменилось неузнаваемо, и старенькое «железо» уже не могло поддерживать новые стандарты.

В комнату со стуком вошла Вершинина.

— Можно?

— Входите, конечно, — встрепенулся он, встал из-за стола.

— Ваша епархия?

— Так точно. Детство и юность остались здесь.

Инга с любопытством огляделась, подошла к этажерке, разглядывая корешки книг.

— Что читаете?

Он пожал плечами.

— Родители приучили меня читать классику, но я и детективы люблю, и приключения.

Она достала с полки томик красного цвета.

— «Собор Парижской богоматери». Вы любите Гюго?

— Не люблю, но уважаю, у него встречаются такие сочные жизненные наблюдения, что диву даёшься, они и сейчас актуальны.

— Какие, если помните?

— Пожалуйста, фраза из «Собора»: «Феб де Шатобер тоже кончил трагически. Он женился».

Инга засмеялась.

— Гюго был женоненавистником. А у вас, наверно, с женой не заладилось, вот вы и любите Гюго.

— Я Гюго за другое люблю, — нахмурился Денис, выключая компьютер.