Атлантарктида

Тем не менее его услышали.

— Подозрительно всё это, — проворчал Пальковский.

— Конкретнее? — оглянулась на него Инга.

— Мы слишком легко прошли в Купол… будто нас специально пропустили… и это детское пошлепывание по стенкам… вам не кажется, что кто-то из нас знает, куда мы попали?

— Это камешек в мой огород, — улыбнулся археолог.

— Да, в ваш! — с вызовом выпрямился Пальковский. — Что за намёки на предков-гиперборейцев вы себе позволяете? Кому вы рассказываете сказки? Может быть, вы потомок арийцев? Тех, кто на самом деле строил бункера в Антарктиде? Я имею в виду фашистов в войну!

Лица обступивших Пальковского мужчин выразили их чувства — от удивления до недоверия и осуждения.

— Ну, это вы загнули, товарищ аномальщик, — укоризненно сказал Лобанов.

— А я предлагаю допросить его! — повысил голос Пальковский. — Пусть признается, откуда ему известны внутренние детали Купола!

— Немцы в сорок пятом действительно отправляли подлодки к Антарктиде, — сказал бортинженер, — я читал, но ни одна их экспедиция не достигла цели.

— Вы лучше про Бормана вспомните! Пропал рейхсфюрер бесследно, и только после смерти обнаружили, что он всё время жил в Аргентине. Об удачных экспедициях немцев потому и не слышал никто, что они своего добились. Так, может, Купол — их рук дело?

Дрёмов остался невозмутим, лишь в глазах мелькнул огонёк сожаления.

— Не злитесь, коллега, мои предки — славяне, предки которых — гиперборейцы. А вот вы…

— Поляк… наполовину…

— Судя по агрессивному поведению, вы ближе к потомкам атлантов, точнее, антарктов, и уж гораздо больше должны знать о реликтах тех времён. Может, вы потому и занимаетесь поиском артефактов, что знаете об их существовании?

— Я бы попросил вас, Виктор Степанович…

— А я вас.

— Прекратите, — прервал спор специалистов Вербов. — Как малые дети, увлёкшиеся виртуальным квестом. Мы реально на дне озера, на глубине четырёх с половиной километров подо льдом! Хотите выжить? Помогайте оба! Виктор Степанович, вы действительно знаете, что такое Купол?

— Ну… в общих чертах, — смущённо сказал Дрёмов.

— Вот, я же говорил! — возликовал Пальковский.

— Но к немцам это сооружение всё равно не имеет отношения. У меня просьба, — Дрёмов неуверенно посмотрел на Вершинину, — товарищ полковник. Давайте доберёмся до центрального поста этой машины, и я поделюсь всей информацией, какой располагаю. Честное слово! Хочу сначала убедиться, что мои догадки верны.

— Ах, догадки, — язвительно скривил губы Пальковский.

— Андрон Рифгатович, — сдвинула брови Инга, — держите себя в руках.

— Молчу, молчу… ваши коллеги сумели бы развязать ему язык.

Дрёмов посмотрел на Вербова, пожал плечами, как бы говоря: какая муха его укусила?

— Идёмте, — сказал Вербов. — О гиперборейцах… и о немцах поговорим позже.

— Я никого не хотел обидеть, — глухо сказал Пальковский.

— Да я вас особенно и не виню, — дружеским тоном ответил Дрёмов. — Мы все устали, нервы напряжены.

— Но ведь вы наверняка знаете, что такое Купол.

— Позвольте вам не отвечать, дружище.

Вербов глянул на Ингу, глазами указал на Пальковского: присматривай за ним. Она поняла, кивнула еле заметно.

Двинулись дальше.

Тоннель полез в гору, идти стало трудней.

Источником свечения оказалась очередная перегородка, вернее, «грибная поросль» на её поверхности. К тому же воздух в тупике был насыщен углекислотой, пришлось-таки натягивать маски.

— Она горячая, — кивнул на стену Лобанов. — Парит. Чуете? Здесь тепло.

Действительно, стена была нагрета и сухо блестела под «зарослями опят и вешенок» как полированная или смазанная маслом.

Вербов собрался было повторить процедуру отпирания замка перегородки, но Дрёмов вдруг остановил его:

— Подождите, Денис Геннадиевич, меня тоже смущает отсутствие сторожевых устройств.

— Вы же утверждали, что антаркты… или атланты жили проще, чем люди в наше время, не применяя изощрённых ловушек.

— И тем не менее они должны были применить меры предосторожности, дабы никто из посторонних не мог устроить диверсию.

— Защиту от дурака, — подсказал Лобанов.

— Нечто в этом роде.

— Что вы предлагаете?

— Давайте все отойдём подальше и бросим в стенку камень.

— Тут нет камней.

— Можно пустить пулю, — сказал Лобанов, взвешивая в руке автомат.

— Это уже чересчур. — Дрёмов оценивающе глянул на его «АДС». — Хотя, если нет другого способа…

— Нож, — предложил Вербов. — Я брошу нож.

— Вы умеете… э-э, метать ножи? — засомневался Пальковский.

— Учили.

— Он с детства умел, — подтвердил Лобанов, — всегда что-то кидал, а однажды удачно засветил куском шлака в голову Генке Ломтику.

— Это не я, — усмехнулся Вербов, — это Вовка Сергутин. Ладно. Всем отойти!

Отряд сдал назад.

— Ты осторожней, майор, — тихо сказала Инга, обернувшись.

На сердце стало теплей.

Вербов осмотрел заросшую «опятами» стенку, выискивая спираль «иероглифа», прикинул расстояние, с какого наверняка не промахнулся бы в цель, отошёл назад на десять метров, отодвигая спутников ещё дальше, и бросил армейский «бусурманин».

Нож точно вонзился остриём в середину «иероглифа», но не воткнулся, как можно было ожидать, а словно попал в бронелист, упал на пол.