Атлантида. Мир до потопа

Из нескольких вариантов креста, все еще использующихся как национальные и церковные эмблемы в тех или иных европейских государствах и отличающихся знакомыми названиями: Св. Георгия, Св. Андрея, мальтийский, греческий, латинский и т. п., нет ни одного, чье существование не могло бы быть прослежено до глубочайшей древности. Они были общим наследием европейских народов. Никакие революции или иные случайности не внесли заметных отличий в эти несколько форм или начертаний, они переходили из одного полушария в другое, переживали династии, империи и народы, рождались на гребне каждой последующей волны арийского переселения на запад, и, приобретя новый священный смысл в более поздние времена у их прямых потомков, до сих пор признаются как военные и национальные знаки и отличия… Среди самых древних известных типов креста crux ansata, в обиходе называемый «ключом Нила», потому что он часто изображался в скульптуре или иным образом на египетских и коптских памятниках. Он, однако, гораздо старше и имеет более священное значение. Он был символом символов, мистическим Тау, «тайной мудростью» не только древних египтян, но также халдеев, финикийцев, мексиканцев, перуанцев и любых древних народов, запечатлевшихся в истории, в любом полушарии, а образован он подобно нашей букве Т с петлей или овалом сверху. Так он был вырезан на гигантской изумрудной или стеклянной статуе Сераписа[160], перевезенной (в 293 г. до н. э.) по приказу Птолемея Сотера[161] из Синопа на южном берегу Черного моря и воздвигнутой в том знаменитом лабиринте, что опоясывал берега Меридова озера[162] и был разрушен победоносной армией Феодосия[163] (389 г.), несмотря на страстные мольбы египетских жрецов сохранить его, поскольку он был символом их бога и «будущей жизни». Иногда, как можно видеть на груди египетской мумии в музее Лондонского университета, простое Т находится на усеченном конусе, а иногда оно представлено вырастающим из сердца. В первом случае он означает добро, во втором — надежду или ожидание вознаграждения. В разрушенных городах Мексики и Центральной Америки был найден такой же крест, как и в древнейших катакомбах Египта. Он был высечен на самых древних циклопических массивных стенах и на более современных и совершенных образцах кладки. В такой же выразительной манере он изображен на груди многочисленных бронзовых статуэток, недавно раскопанных на кладбище в Хуигальне (неизвестной древности) в Никарагуа».

Когда испанские миссионеры впервые ступили на американскую землю в 15 веке, они были изумлены, обнаружив, что краснокожие индейцы поклоняются кресту так же, как и они сами. Миссионеры не могли решить, приписать ли этот факт благочестивым трудам Св. Фомы или коварным проискам злого духа. Священный символ и все разнообразие его форм вызвал их внимание. Он встречался на барельефах дворцов, и уже лежащих в руинах, и населенных; был наиболее заметным мотивом в орнаментах в великом храме Гозумел на полуострове Юкатан. В зависимости от местонахождения и назначения, кресты были из разных материалов: из мрамора и гипса — под открытым небом, в городах, на дорогах; из дерева — в теокали[164] или часовнях, на вершинах пирамид и в подземных святилищах; из изумруда или яшмы — во дворцах царей и аристократов.

Когда мы зададимся вопросом, каким образом знак креста почитался с глубокой древности народами Старого и Нового света, мы узнаем, что это воспоминание о райском саде, другими словами, об Атлантиде.

_{1. Египетский крест}

_{2. Крест с монументов в Паленке}

_{3. Древний ирландский крест}

_{4. Центральноамериканский крест}

_{5. Медная монета. Теотихуакан}

_{6. Крест с египетских монументов}　

Профессор Хардуик писал:

«Все эти и сходные с ними традиции — не что иное, как издевательская сатира на древнееврейское предание, несогласованные, обрывочные ноты одной мелодии. Однако несмотря на преувеличения, они проливают свет на то, что одним из основных человеческих представлений является мечта о рае священной радости — рае, избавленном от любых профанаций, недосягаемом для греха; рае, полном объектов, восхищающих чувства и возвышающих разум; рае, дарующем своим обитателям богатое и редкое чувство освобождения; рае, который питает непересыхающими потоками рек древо жизни и бессмертия».

Процитируем еще раз автора «Edinburgh Review», на которого мы уже ссылались: