Атолл

— Я тебе сказал, сначала лучше вернуться.

Но Матаоа не хотел остаться в дураках. Он покачал головой:

— Мы оба хотим, чтобы сначала родители дали нам согласие на брак.

Теперь было сказано все. Наступило молчание.

Только сейчас Матаоа понял, как правильно поступил, взяв на себя смелость ослушаться старших. Он сделал бы ошибку, если бы согласился с их доводами. Фареуа и все остальные также почувствовали, что Матаоа прав. Нужно было убеждать не этих двоих, а их родителей. Они обменялись многозначительными взглядами и поднялись.

* * *

Весь следующий день Матаоа трудился над окончанием навеса, а Моеата, занятая стряпней, не имела ни одной свободной минутки. Обилие новых продуктов в ящиках и коробках, составлявших груз корабля, ставило ее в затруднительное положение.

Оба они желали, чтобы день поскорее закончился и они остались вдвоем. Этот момент наконец наступил. Котелки были подвешены над огнем. Люди отдыхали на пляже, курили и беседовали на своем странном языке. Теплые, мягкие сумерки- спустились на остров. По уснувшей поверхности лагуны скользила парусная лодка, четко выделявшаяся на фоне сиреневого неба.

Вот парус убрали, и люди сели на весла. Матаоа вскочил. Ему показалось, что один из гребцов — Мато. Возможно ли это? В суматохе ни он, ни Моеата не обратили внимания на лодку, маячившую где-то в глубине лагуны. Теперь Матаоа ясно видел, что лодка приближается к острову. Он не выдержал, спустил пирогу на воду, вскочил в нее и что есть силы заработал веслом. Усталости как не бывало. Пирога птицей летела по воде. Теперь он не сомневался, что в лодке сидел Мато. А там, на корме, вроде бы отец Моеаты… Так оно и есть, они оба там! В паре с Мато греб Хаамару. Хаамару, с которым он вчера не успел обменяться и словом! Кажется, они с Моеатой выиграли сражение! Однако рано праздновать победу. Что еще скажут родители!

Матаоа пригнулся от напряжения и начал грести еще быстрее. Хаамару выпустил весло и бросил ему трос. Матаоа прыгнул на борт.

— Проклятый ветер! — произнес Мато несколько смущенно.

— Нам нужно было выйти раньше, — сказал Нумаи, отец Моеаты.

Хаамару хранил молчание.

— Ну, — спросил Мато, — как поживает Моеата?

— Хорошо, — пробормотал Матаоа, сбитый с толку обыденностью встречи.

— А! Твоя вахине[65] чувствует себя хорошо, — расхохотался Мато и одобрительно посмотрел на другого отца, с видом сообщника подмигнувшего ему. Неплохую шутку сыграли они с Матаоа, который скорее выглядел дикарем с Восточных островов, чем женихом. Ну, теперь пора сообщить ему добрую весть!

— Все улажено! — воскликнул Мато.

Юноша почувствовал комок в горле.

— Фареуа говорил с нами, — продолжал Мато, — со мной, с матерью, с родителями Моеаты. Вы поженитесь, все согласны!

Мато задохнулся от волнения. Он бросился в объятия отца и оторвался от него, чтобы прижаться к груди Нумаи, а потом Хаамару. Ему хотелось обнять лодку, море, небо! Он заплакал. Все четверо плакали и в то же время смеялись.

— Дай мне!

Матаоа взял весло из рук Мато. Хаамару греб с другой стороны. Лодка сделала рывок и стрелой полетела к берегу.

Преступление Лестера

Целых три дня прошло с тех пор, как пассажиры выброшенного на риф корабля перебрались в деревню. Как только они ступили на берег, их начали осаждать со всех сторон: каждая семья хотела приютить у себя одного или двоих пострадавших.

В конце концов решили тянуть жребий, чтобы никого не обидеть. Гарри и Мэри поселились у Фареуа, Сара и Дороти заняли большую комнату в хижине Мато. Они быстро подружились с Техиной.

Большую часть груза — продукты, одежду, ценные и боявшиеся сырости вещи — тоже перевезли в деревню. Остальной груз оставили на островке, сложив его под навесом и в хижине и накрыв парусами и пальмовыми ветвями. Правительственный корабль «Тамарин» попросят пересечь с лоцманом лагуну и перевезти оставшиеся вещи. Судно с губернатором должно было с минуты на минуту прибыть на Арутаки.

Население атолла браталось с потерпевшими кораблекрушение. С их появлением жизнь деревни сильно изменилась. Все хотели, чтобы они остались навсегда, и относились к ним с большой сердечностью. Только один человек вызывал у всех неприязнь и презрение: Лестер. Он остановился в хижине Тоуиы и пьянствовал с утра до ночи. Пусть лучше не появляется на тамаараа в честь губернатора! Никто не хочет его там видеть.

Когда первое волнение в связи с кораблекрушением улеглось, все стали размышлять о причине катастрофы. Несомненно, кто-то допустил грубую ошибку. В момент удара о рифы паруса на шхуне были зарифлены, «Южный ветер» шел при помощи двигателя. Ночь действительно была темная, море неспокойное. Но буря была не настолько сильная, чтобы вызвать кораблекрушение. Подумать только! Наскочить на риф! Лестера осуждали не только за то, что он, капитан судна, не сумел предотвратить несчастье, но также за глупость и заносчивость. Сначала он внушал жалость, но отношение к нему изменилось, когда все узнали правду.