Атолл

Матаоа поступал как все и целый месяц возвращался каждый день с богатым уловом, но скоро и в отдаленных районах почти не осталось раковин. Работать стало гораздо труднее. Нетронутым оставался лишь небольшой участок лагуны, который ныряльщики должны были поделить между собой. Таравана и несчастные случаи участились. Ныряльщики начали следить друг за другом, подсматривать, в какой лодке больше добычи, подслушивать разговоры, чтобы выведать, где есть местечко получше. Некоторые выезжали задолго до восхода солнца, чтобы опередить своих более доверчивых и простодушных товарищей, которым оставалось лишь пытать счастье на другом участке.

Матаоа считал все эти уловки и хитрости недостойными, но Хаамару думал иначе: «Почему бы не делать как все?»

Однажды он рассказал Матаоа о том, что узнал накануне вечером, во время игры в кости, от помощника одного ныряльщика. Они взяли пятьдесят килограммов у подножия большого камня, почти на границе участка.

— Он мне сказал, как найти это место, — добавил он. — Его ныряльщик устал и сегодня не выйдет в лагуну. Пойдем туда! Мы возьмем его в долю, вот и все.

Матаоа отрицательно покачал головой, он не желал даже слушать об этом.

Однажды утром Матаоа и Хаамару увидели фафаруа, на мгновенье выпрыгнувшего из воды перед самой пирогой. Ну и животное! Более двух саженей в ширину!

Если верить приметам, появление фафаруа предвещало какое-то событие. То, что он выпрыгнул перед пирогой, было добрым знаком. И действительно, Матаоа нашел камень, буквально усеянный перламутровыми раковинами; к концу дня лодка наполнилась. Следующие дни оказались менее удачными. Затем друзья вновь увидели прыгающего фафаруа, — быть может, того нее самого. В этот день им снова повезло — они добыли около пятидесяти килограммов раковин.

Спустя месяц Матаоа опять увидел фафаруа, но уже не на поверхности моря, а на самом дне. Гигантский скат приблизился и стал делать возле него круги. Это был знак траура. Матаоа испугался и поднялся на поверхность без единой раковины. Он отвел лодку на другое место. Когда Матаоа погрузился в третий раз, он вновь встретил у кораллов фафаруа. Случилось несчастье! Матаоа всплыл на поверхность и велел Хаамару поднять якорь: они вернулись в деревню. По пути Матаоа все больше охватывало беспокойство и предчувствие беды. Техина, Мато, Моеата, Ириа… Лишь бы с ними ничего не произошло! Когда лодка приблизилась к берегу и он увидел толпу перед хижиной, где помещался медпункт, у него внутри что-то оборвалось. Фафаруа не обманула его!

— Скорее! — крикнул он Хаамару, и тот стал грести изо всех сил.

Едва лодка коснулась берега, Матаоа спрыгнул на землю.

— Что случилось? — спросил он у женщины, чистившей рыбу.

— Утонул ребенок.

Матаоа почувствовал, как у него подгибаются колени.

— Чей?

— Не знаю.

Он ринулся вперед, расталкивая толпу, и оказался у порога хижины. Фельдшер прикладывал рот ко рту ребенка, пытаясь вдохнуть жизнь в маленькое неподвижное тельце. Это был не Ириа. Матаоа повернулся и зашагал к своей хижине. Моеата вышла к нему навстречу, ведя Ириа за руку. Матаоа опустился на колено, взял ребенка за плечи и долго не отрываясь смотрел на его личико.

* * *

Оживить ребенка — ему было полтора года — так и не удалось. Он играл без присмотра на берегу лагуны и упал в воду. От испуга малыш не смог подняться и захлебнулся. На следующий день был общий траур. Каждый дал родителям сто франков, никто не пошел нырять. Многие, конечно, ругали мать — ведь из-за нее пропал целый (рабочий день. После похорон много говорили о разных дурных приметах, которые почти всегда сбываются..

Не только Матаоа, но и другие ныряльщики видели на дне фафаруа и боялись за жизнь своих близких. В лагуне живут не только рыбы, пригодные в пищу, но и животные, лишь похожие на рыб. Один человек видел у островов Гамбье оно небывалой величины. Подобной оно никто никогда не видел. Скорее всего, это был тоупапау. «А как он себя вел?» — «Он следовал за мной неотступно и смотрел на меня. Наверное, кто-нибудь из умерших родственников».

Другой человек, с Хикуэру, видел акулу, которая наверняка была тоупапау, потому что у настоящих акул не бывает грудных плавников с таким странным наклоном.

Еще одного ныряльщика уже здесь, на Такароа, недалеко от деревни преследовал фафаруа длиной три сажени. Когда фафаруа оказался над ним, он подумал, что наступила ночь. Неужели ему никогда не выбраться на поверхность! Ныряльщик попробовал вынырнуть справа от фафаруа, потом слева, но всюду натыкался на его туловище. Тогда он с силой ударил фафаруа кулаком в брюхо, тот испугался и уплыл. «А может быть, это был твой дед?» — спросил человек с Тикая. «Может быть», — согласился ныряльщик. «Ну и парень! Ты же ударил своего деда кулаком в живот!»

Вокруг засмеялись, но после этого все быстро разошлись, ибо смеяться над такими вещами не следовало. Кто знает, чем встретит завтра ныряльщика морская пучина!..

Мутои[67] — «умара»