Атомный конструктор №1

Конкретика истории России показала, что формально Ленин ошибся, не учтя того, что Запад не даст нам времени на длительное «врастание середняка в социализм». Стране срочно надо было стать развитой, индустриальной, а не крестьянской. Через семь лет Сталин жестко (и, увы, точно) заявил, что мы отстали от передовых стран на сто лет, и надо этот путь пробежать за десять лет, иначе нас сомнут. Собственно, такая политика и открыла пареньку родом из тихого Тетиева двери в большой мир и в большую судьбу.

Однако подтекст того, почему Давид Абрамович выписал в тетрадь ленинскую цитату, в общем-то, понятен. Во второй половине 80-х годов Державой правила уже некомпетентность, и при внешнем отсутствии администрирования, «командования», в жизнь общества начинало входить ловкое и подлое манипулирование общественным сознанием.

При всем при том потребность работать, начинать новые дела, узнавать новое у Давида Абрамовича не проходила, а, может быть, даже усиливалась. Да и потенциал не был исчерпан — если бы страна была на подъеме, то и у Фишмана вполне могло открыться «второе дыхание»! Он накопил огромный опыт и был готов на его базе переосмыслить содержание и направления оружейной работы. Задумывался — как уже было сказано, об облике оружия 2000-го года.

В его записях мы читаем: «1. О перспективах освоения новой номенклатуры продукции, росте производственной программы (с обоснованием) на период до 2000 года, 2, О строительстве, реконструкции и техническом перевооружении отдельных объектов основного назначения на период до 2000 года».

Это были крупные перспективные задачи оружейников в его понимании. А вот что Давид Абрамович написал об облике перспективного оружия:

«Как нам представляются изделия образца до 2000 года:

— унифицированными для большого класса носителей,

— спроектированными с учетом требований научно обоснованной стратегии и тактики выполнения задачи,

— с учетом тактико-технико-экономической эффективности решения задачи, увязанной с общим балансом расхода активных материалов,

— с высокой надежностью и более высокими эксплуатационными характеристиками,

— может быть— с расширенными гарантийными сроками ряда узлов, — с высокой технологичностью, с широким применением современных методов обработки, с min объемом механической обработки и особенно ручного труда и подгонки,

— с коренным улучшением методов контроля и особенно внедрением неразрушающих методов контроля, с заметным улучшением КИМ'а (коэффициента использования материала. — С.К.)».

И тут, пожалуй, надо сказать вот что… Читателя, профессионально не связанного с проблемами ядерного оружия, возможно, смутят стиль и подход, которые могут показаться человеку со стороны чуть ли не зловещими. Ведь за всеми этими «стратегия и тактика выполнения задачи», «тактико-технико-экономическая эффективность решения задачи» стоит «оружие Апокалипсиса» — как часто называли ядерное оружие на Западе. Но надо ли пояснять, что высшим заблуждением будет думать о Фишмане и его товарищах по созданию оружия как о мрачных «ястребах»?

Ядерщиков в годы «катастройки» нередко пытались представить чуть ли не человеконенавистниками, бессердечными «профи», которым нет дела до того, что реальное «выполнение задачи» — это ядерный конфликт. В действительности же все обстояло как раз наоборот. Советский оружейник Фишман, как и другие его коллеги, никогда не были поджигателями и адептами потенциальной войны. Они не были жрецами разрушения, а напротив — были всегда по своей психологии самыми мирными людьми. И всегда стремились к одному — к прочно, надежно обеспеченному мирному будущему их Родины и всего мира. Но при этом оружейники СССР понимали, что «добро должно быть с кулаками»!

ЯДЕРНОЕ оружие России — средство не войны, а мира, впервые давшее миру — мир за счет ядерного паритета. Оно сдерживает потенциально агрессивные силы, психологически ориентированные на войну.

Когда-то Хайрем Максим, работая над пулеметом, думал, что создает средство, делающее войны невозможными. Однако он всего лишь создал высокоэффективное автоматическое огнестрельное оружие. Иное дело — разработчики ЯО. Итогом их работы стало нечто действительно богоравное. Впервые оказалось возможным к классическому «все в руце Божьей» прибавить: «и в человечьей — тоже». Отсюда возникал и совершенно иной уровень ответственности, качественно иной масштаб последствий.

Не сразу, но стало ясно, что, раз возникнув, ЯО может сыграть роль положительную только в том случае, если будет рассматриваться как беспрецедентное и даже абсолютное по своей эффективности политическое, а не военное средство, способное обеспечивать стабильность (или восстанавливать ее) без непосредственного применения оружия.