Атомный конструктор №1

Моментом истины здесь стал Карибский кризис. По иронии судьбы английский военный теоретик Лиделл Гарт напрочь отказал ЯО в праве быть «хорошим полицейским или пожарным» как раз незадолго до начала этого кризиса. Но Кризис, если вспомнить, что слово это восходит к греческому «приговор», стал действительно приговором идее реальной крупномасштабной войны, где военные системы используются как классическое оружие.

С момента появления первых дубин конечным назначением любого оружия было физическое устранение одушевленных и неодушевленных материальных препятствий на пути к достижению тех или иных целей индивидуумами, группами их или государствами. «Политика канонерок» из фазы стояния на рейде легко и естественно переходила в фазу обстрела и высадки десанта. Карибский кризис впервые убедительно доказал, что военные ядерные системы — это если и дубины, то не боевые, а «политические» и ничем иным в обществе, не склонном к самоубийству, быть не могут.

Страх — как бы глубоко он ни запрятывался, был отныне доминирующим чувством при оценке любой конфликтной ситуации. Однако советские ядерщики не страдали пресловутым «комплексом вины». Они знали, что правда — на нашей стороне. Тот же Карибский кризис возник не потому, что русские пожелали насадить на Кубе коммунизм, а потому, что Америка — в дополнение к многочисленным уже существующим базам вокруг СССР — разместила на территории Турции ракеты «Юпитер», достигающие Москвы и Урала. Наши ракеты на Кубе стали лишь ответом на новую угрозу со стороны США. Америка же сразу ударилась в истерику.

Двуличие и политика двойного стандарта, исповедуемые в США, программировали «комплекс вины» мыслящих оружейников Америки. А понимание мыслящими оружейниками

России мирного смысла советского ЯО, гарантировало их от такого комплекса! По мере того, как трудами Курчатова, Харитона, Сахарова, Духова, Щелкина, Гречишникова, Негина, Забабахина, Фишмана, трудами десятков тысяч ядерщиков России и всего советского народа формировался «ядерный пат», страх постепенно трансформировался в сдержанность.

Поскольку сдержанность — это антоним опрометчивости, в политической жизни мира стали появляться ранее совершенно несвойственные ей черты: война более не рассматривалась великими державами как нечто способное решить их взаимные прямые или опосредованные конфликты. Впервые в мировой истории пушки перестали быть «ultima ratio гех» (последним доводом королей). Причиной же был «ядерный пат».

Герцен хорошо подметил, что человек не может быть более свободен внешне, чем он свободен внутренне. Как это ни странно — пояснял он, народы с меньшим для себя ущербом сносят иго принуждения, чем излишнюю свободу, к которой они не готовы. А разве готовы мы к свободе от ядерного сдерживания? Разве готовы мы к такому свободному миру, в котором никому не позволены действия, ущемляющие первейшие, неотъемлемые, природные права каждой личности?

Что означал бы на практике «безъядерный мир»? По сути, он стал бы возвратом к старому ДОядерному миру, где большие войны между любыми (вплоть до самых крупных) субъектами мировой политики и были возможными, и реально происходили. Следовательно, в результате установления «безъядерного» мира наиболее вероятной оказалась бы ситуация, описанная в названии сказки Хиллари Беллока «Джим, который убежал от Няни и был съеден Львом». Малосимпатичная няня — не лучший вариант, но лучший, чем самый симпатичный голодный лев.

ЯО можно сравнить и с солью из другой сказки — где разгневанный король изгнал из своего царства младшую дочь за то, что она сравнила свою любовь к нему с солью. Лишь когда в царстве вслед за этим исчезла и соль, король понял всю глубину своих заблуждений. Сказочное королевство спасла добрая волшебница, но кто спасет нашу планету, если в понимании сути, «соли» наших планетарных проблем мы проявим не большую дальновидность, чем незадачливый отец?

Давид Абрамович — как и его товарищи и соратники — понимал это, и его задачей всегда было создание материальной, военно-технической базы ядерного паритета, ядерного сдерживания. То есть — тех реальных ядерных и термоядерных зарядов, наличие которых у Державы сдерживало войну и гарантировало мир.

Именно на мир, а не на войну всю жизнь работал ядерный оружейник Фишман. Именно о мире он думал и тогда, когда размышлял об облике ядерного оружия 2000 года…

14 ДЕКАБРЯ 1989 года в Москве умер Сахаров. Андрей Дмитриевич после ухода из ВНИИЭФ сослужил стране не лучшую службу и, напротив, нанес немало вреда. Попав под влияние сил, имеющих целью отнюдь не укрепление мощи Державы (чем Сахаров занимался весь славный период своей жизни), он вряд ли понимал всю нелогичность своей позиции.