Атомный перебежчик

Шелестов тихо выругался. Если верить часам и стрелке компаса, они идут верно. Но солярка в воде может означать, что они слишком близко подошли к базе катеров. Самое опасное место.

Стиснув зубы, Шелестов чуть повернул руль, взяв на пятнадцать градусов южнее. И тут же, как будто подсказка, где-то слева в тумане несколько раз коротко рявкнула судовая сирена. Сосновский сразу поднял руку и оглянулся на командира. Шелестов показал, что взял правее. Его подмывало сбросить скорость, но он не рискнул изменить график.

И вот минутная стрелка прошла цифру 12. Максим уменьшил скорость, теперь стали слышны удары волн о скалы. Южный берег близко, отвесная стена.

Вот она. В тумане вдруг показалось что-то черное, массивное. Лодку стало подбрасывать на волнах, отражающихся от стены фьорда. Звук колокола Шелестов уловил не ухом, а, скорее, внутренностями. Низкий тревожный звук как будто вязнул в тумане, пытался выбраться из него и предупредить об опасности. Штормовой и туманный колокол, который звучит в этих местах не одну сотню лет. Бом… бом… бом…

Холод и сырость забирались под гидрокостюмы. Тело то и дело сотрясала мелкая дрожь. Начинали лязгать зубы. Максим принялся делать упражнения для согревания – напрягал и расслаблял мышцы тела. Дрожь – плохой помощник, особенно когда нужно будет спешить и понадобится точность в движениях. Не дай бог, еще и бой. А вот в воду лезть придется. Этого никак не избежать. От этой мысли дрожь только усилилась.

Туман становился все плотнее. Показалось, что гул тревожного колокола стал громче. Сосновский снова оглянулся и сморщился, как от зубной боли. Он показал на наручные часы, а потом сделал знак к берегу.

«Молодец, как время чувствует», – с удовлетворением подумал Шелестов и тут же замер на месте. Впереди, прямо по курсу, послышался какой-то гул. Это могло означать только одно – по фьорду идет судно. Не очень большое, но сейчас столкновение даже с патрульным катером или морским охотником – это гибель.

– К берегу! – крикнул Сосновский и, оглядевшись в лодке, подвинул к себе баул с оружием.

Максим сбавил скорость и повел лодку ближе к берегу, которого почти не видел. Жаль, что это судно впереди появилось так рано. Ведь до места высадки оставалась всего пара километров. А сейчас…

Гул прошел мимо, в тумане появилась и исчезла черная тень. И тут же в борт ударила тяжелая волна. Она приподняла лодку, Шелестов тут же попытался развернуться с помощью двигателя и встать носом к волне. Но сделать он этого не успел. Лодка упала вниз, и ее мгновенно опрокинуло сильным ударом.

Шелестов оказался под водой, но колени ударились о каменистое дно, под ногами зашелестели мелкие камни. Он встал на ноги, но его снова ударило волной и накрыло с головой. Максим даже не успел заметить, где лодка, где Сосновский. Соленая ледяная вода попала в горло, в нос, руки окоченели. Шелестов не стал стараться снова подняться на ноги. Пусть улягутся волны, поднятые немецким судном. Здесь и так мелко, значит, не стоит и силы тратить на борьбу с водой. Максим задерживал воздух в легких, позволяя набегавшей волне толкать его и перекатывать с боку на бок. Еще немного – и он смог подняться на ноги и, помогая себе руками, двинулся по грудь в воде к берегу.

Внутри все было напряжено. Самое скверное сейчас было бы услышать угрожающие команды на немецком языке, хуже всего именно сейчас попасть врагу в руки, сейчас, когда ты безоружен и беспомощен. И голос прозвучал, но это была русская речь. Насмешливым интонациям Сосновского Максим сейчас был рад.

– Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, – громким шепотом проговорил Михаил, возникший из тумана. – Так, командир?

– Типун тебе на язык, – огрызнулся Шелестов. – Где лодка? Унесло?

– Смыло волной, – подтвердил Сосновский. – Думаю, утащило течением. Хреново это – немцы найдут и догадаются, что кто-то высаживался на берег. Лодка-то военного образца, десантная. А один баул я успел поймать у берега. Самый легкий правда.

– Значит, с одеждой. И без оружия мы остались. Но в нашем положении и сухая одежда – это спасение.

Шанс на спасение все же оставался. Предусмотрительный Шелестов даже в баул с одеждой положил спички в герметичной упаковке, два больших десантных ножа, пару банок тушенки, немного галет и шоколада. Отойдя подольше от берега к крайним деревьям, которые могли их хоть как-то укрыть от посторонних глаз, оперативники прислушались. Кроме шума моря и действующего на нервы тревожного колокола – ничего. Поспешно распаковав баул, они достали теплое шерстяное белье, свитера, кожаные штаны и куртки на меху. Затолкав в баул гидрокостюмы, они постарались укрыть его понадежнее, завалив камнями.

А погода портилась на глазах. Еще только забрезжил над скалами рассвет, как повалил крупный снег. Шелестов и Сосновский поднимались в гору, стараясь до начала светлого времени суток уйти подальше в лес. Они шли уже почти два часа. Уставшие, голодные русские диверсанты буквально валились с ног, скользя ногами по влажным камням, обходя раскидистые ели. Местами снега намело столько, что ноги проваливались по колено.