Атомный перебежчик

– Именно. Оно готовит бойцов, оно руководит их действиями. Формально все это под контролем королевской семьи и правительства в изгнании. Но, как вы понимаете, в политике тот, кто платит деньги, тот и заказывает музыку.

– Ну да, – хмыкнул Шелестов. – Кто платит за девушку, тот ее и танцует.

– Вот-вот, – кивнул Платов без улыбки. – Передел сфер влияния. Каждый хотел бы в одиночку «танцевать девушку». Что норвежскую, что чешскую, что польскую.

Шелестов ухватился рукой за переборку и посмотрел на Сосновского. Михаил был бледен, но держался хорошо. Кажется, лодка поднялась на поверхность. Чувствовалась боковая качка. Электромоторы перестали гудеть, но внутри переборок что-то шипело, иногда раздавались механические звуки. Кто-то перекрывал какие-то вентили.

Переход к норвежским берегам из Полярного прошел без происшествий, хотя Максим мог и не знать обо всех событиях. Он не был в ходовой рубке во время плавания. Их с Сосновским уложили, чтобы не путались под ногами, на матросские шконки и велели лежать. Лодка всплывала с момента первого погружения дважды. И вот переход, судя по времени, подошел к концу.

– Ну как дела, пассажиры? – В люке появилась голова командира. Щуря карие с хитринкой глаза, он добавил: – Я бы с недельку вот так повалялся. Чтобы покатали меня без забот. И книжечку почитал. Про любовь.

– Мы на месте? – недовольно спросил Сосновский.

– В точке высадки. – Командир лодки стал серьезным. – Торопитесь, товарищи, волнение несильное, но мы задержались в пути на лишний час. Напоролись на немецкие эсминцы, пришлось маневрировать и отлеживаться.

– Час – это не очень страшно, – кивнул Шелестов. – Вполне можем успеть. Готовьте лодку, командир, мы будем переодеваться.

Офицер ушел, а оперативники стали стягивать с себя матросские робы и облачаться в гидрокостюмы. Шелестов хмуро размышлял. А прав ли он? Час потерянного времени означает, что они могут не успеть пройти фьорд за остаток ночи. Но возвращаться тоже опасно. Экипаж подводной лодки и без того рисковал, подплывая так близко к захваченному фашистами берегу. Чем рискует группа? Провалом операции? Но это их риск, а подводникам во второй раз может не повезти. Ведь как ни крались, как ни таились, а все же засекли немецкие эсминцы советскую лодку. Где гарантия, что, вернувшись удачно на базу с группой на борту, во второй раз лодка дойдет до цели? Ее могут утопить вместе с диверсантами. И в штабе не будут знать, что произошло, Платов не будет знать о судьбе Шелестова и Сосновского. Нет, он, конечно, со временем догадается, что часть группы погибла вместе с лодкой, но время уйдет. И Венге могут схватить гестаповцы, он может вообще погибнуть. Нет, рисковать нужно, сейчас риск минимальный для всех.

Холодная вода плескалась у борта лодки, ледяными брызгами оседая на черных гидрокостюмах. Моряки держали лодку у борта на длинных фалах.

Сосновский спустился первым и начал принимать баулы со снаряжением, сухой одеждой, оружием. Потом в лодку перебрался Шелестов. Командир подводной лодки махнул рукой:

– Удачи вам! Двигайте, пока тихо. Ждем пятнадцать минут, потом уходим.

Шелестов завел подвесной мотор лодки, кивнул морякам и повел легкое суденышко по компасу в сторону берега. Сосновский на носу лодки стоял на коленях и вглядывался в темноту ночного моря. Где-то недалеко темнели стены фьордов.

– Ну все! – странным голосом громко произнес Михаил.

– Что «все»? – насторожился Шелестов, сбавляя ход.

– Тягомотина закончилась, – отозвался Сосновский. – Хуже нет, когда перед серьезным делом приходится сидеть и ждать. И от тебя ничего не зависит, когда ситуацию не контролируешь.

– Держи нервишки в кулаке, – посоветовал Максим. – А когда дела нет, думай о деле, прокручивай ситуацию со всех сторон. Отвлекает и для дела полезно.

– Учи ученого, – улыбнулся Сосновский. – А то я в разведке первый день! Я же бывший «закордонник». Там и не такое терпеть приходилось. Я просто вздохнул свободнее сейчас, когда мы от лодки отошли.

– Дыши, не кашляй, – посоветовал Максим. – А еще лучше смотри вперед и слушай.

Сосновский замолчал, некоторое время они шли в тишине, нарушаемой лишь рокотом мотора и шелестом воды под днищем лодки. Шелестов следил за направлением по компасу, держа расчетные обороты двигателя. Скоро вход во фьорд, надо быть максимально осторожными. Здесь можно или слишком близко подойти к одному из берегов и повредить свое суденышко, а можно столкнуться с патрульными судами немцев.

– Туман, – повернув голову, громко сказал Сосновский. – Вот он час опоздания! Туман скапливается под утро.

Шелестов промолчал. Да и что тут говорить? Нужно выбираться, задание нужно все равно выполнять, есть туман или нет. Еще шесть минут движения, потом нужно сбавить скорость и установить переключатель в положение «два». Сосновский наклонился, будто к чему-то присматривался, потом зачерпнул ладонью воду за бортом и поднес к лицу.

– Дизельное топливо, – прокомментировал Михаил. – Или утечка была недавно в этом районе, или стоянка судов рядом.