Атомный перебежчик

– Техников человек тридцать, еще с десяток энергетиков, кто обеспечивает работу систем аэродрома. И рота охраны. По нашим подсчетам, примерно сто двадцать человек. На посту одновременно находятся около тридцати человек. Смена часовых через каждые два часа.

– Слушай, Альвисс, – Коган повернулся к норвежцу и посмотрел на него как на ненормального. – Если бы не англичанин, если бы я не знал, что ты второй год партизанишь, я бы подумал, что ты авантюрист. Атаковать такой гарнизон группой в пятнадцать человек? После первых же выстрелов они поднимут по тревоге всех, кто может носить оружие, и вам не устоять. Шесть прожекторов, четыре вышки с пулеметами. Наверняка есть еще пулеметные точки, окопы как раз на случай отражения нападения.

– Есть! Ты правильно посчитал, – улыбнулся Баккен. – Только здесь не считать надо, а смотреть. Пурга была три дня назад. Видишь, намело сугробы? Теперь возьми бинокль и посмотри вон туда к дальнему лесочку. Там пулеметная точка, из бревен блиндаж сделан. В ста метрах перед пулеметом сугроб. Теперь ты понимаешь, что сектор обстрела у него в три раза меньше, чем надо. А еще два дня шел ледяной дождь. Ты видишь на вышках хоть одного пулеметчика? Нет, ступени обледенели. Туда не подняться. Ледяную корку на открытых участках присыпало снегом, на лыжах мы хорошо прошли, а вот деревянные ступени обледенели. Сначала надо молотком лед сбивать. А это работы на сутки. Этот аэродром в таком тылу, что здесь уже забыли, что война идет. И забыли, что норвежцы хорошо ходят на лыжах. А еще у меня есть хорошие стрелки. Шесть прожекторов? Меньше минуты, и не будет гореть ни один из них. Так что, Борис, наша земля, наша природа нам помогает.

Когда они вернулись к группе, почти все партизаны облачились в белые маскировочные костюмы. Баккен протянул Когану «шмайсер» и два подсумка с полными рожками. Из вещевого мешка он вытащил и подал ему четыре гранаты. Вся группа стояла и смотрела на командира и на русского. Недоверия в их глазах Борис не видел. Только сосредоточенность и решимость. Сейчас наверняка именно об этом неизвестном русском никто не думал. «И хорошо, – решил про себя Коган. – Пусть о деле думают, а уж я свое сделаю, как надо. Не доверяете вы мне? Ну-ну!»

Первые автоматные очереди послышались, когда Коган с командиром и еще двумя партизанами ползли к ограждению из колючей проволоки, опоясывающему небольшую площадку. Два деревянных сарая, по два генератора в каждом. Несколько двухсотлитровых бочек с дизельным топливом. Провода в мерзлый грунт и камни не закопаешь. Немцы все протянули по воздуху. И это сейчас было на руку партизанам. Завыла сирена, заметались прожектора по белому снегу. Коган в который уже раз порадовался, что зимняя ночь и снег – это намного лучше, чем ночь и непроглядная темень поздней осени, когда вообще ничего не видно, кроме вспышек выстрелов.

Двое немецких солдат выбежали откуда-то слева, срывая с плеч на ходу карабины. Борис повернулся на бок и двумя короткими очередями свалил обоих. Он успел заметить, как ползший неподалеку Альвисс Баккен одобрительно кивнул. Но тут же несколько пуль с визгом зарылись в снег правее него. Партизаны его группы тоже начали стрелять и перебежками приближаться к сараям с генераторами. Несколько раз луч прожектора скользнул по снегу и спинам атаковавших норвежцев, но тут же погас. Где-то бил пулемет длинными неэкономными очередями, грохнули несколько взрывов. То и дело щелкали винтовочные выстрелы и сухо стрекотали короткие очереди «шмайсеров».

Коган лежал и смотрел по сторонам, пока командир со своими ребятами резали проволоку. Они за минуту перебили охрану вокруг генераторных, и теперь был шанс оставить немцев без электроэнергии надолго. Где-то, совсем рядом, взревели автомобильные двигатели. Неподалеку от казарм тронулся с места и тут же встал грузовик. Он загорелся, ярко освещая все вокруг всполохами трепещущего пламени. Снова звук мотора, но теперь уже сзади. Коган обернулся и выругался: на полной скорости в их сторону летел колесный бронетранспортер. В верхней части открытого кузова за броневым щитком яркими вспышками сверкали пулеметные очереди.

Альвисс вскочил на ноги и тут же упал снова, пополз в сторону Когана. Но пулеметчик его, видимо, заметил, и несколько очередей прошли совсем рядом, фонтанчики запрыгали неподалеку от партизан. Неровности местности не позволяли немцу стрелять точно во время движения, он просто стрелял туда, где видел людей. Командиру было не поднять головы. Коган крикнул ему что было силы:

– Не двигайся! Я возьму его! Прикажи всем лежать!

Бронетранспортер шел мимо. Он двигался точно к генераторам. Коган, прикрывая свою группу, находился в двадцати метрах в стороне. Немцы его не могли видеть. А когда увидят, будет уже поздно что-то предпринять. Это решение созрело в голове почти мгновенно.