Атомный перебежчик

Это было приемлемым решением. Лишь бы норвежцы не оказались дилетантами и не втянули Когана в провальную, бестолковую и опасную операцию, где погибнет много патриотов, а потом уже не докажешь, что ты белый и пушистый. Но присутствие англичанина давало определенные надежды, что операции партизан все же планируются по всем правилам современной диверсионной науки.

«Если они мне поверят, то на черта мне их доверие! Пусть помогут Виктора разыскать, узнать, прорвался он или погиб».

Приняв такое решение, Коган успокоился. Теперь все предельно ясно и никаких заумных сложностей. Просто пойти с ними и немного повоевать. Плевать, что у них за операция. Главное, получить оружие и добросовестно перебить несколько гитлеровцев. Сейчас Борису даже хотелось пострелять, хотелось убивать фашистов – столько злости накопилось внутри, что сдержать ее было трудно.

К полярной ночи привыкнуть трудно. С первого дня как группа прибыла в Мурманск, Коган чувствовал непреодолимое желание зевать. Он боролся с сонливостью постоянно. Правда, сейчас, когда события становились все более напряженными, сонливость уменьшилась.

Не оставляло ощущение, что вот-вот начнется рассвет. И это ожидание становилось навязчивым. Здесь, за полярным кругом в Северной Норвегии, солнце вообще не поднималось зимой над горизонтом, даже небо не освещалось, как это можно было видеть чуть южнее. Только теперь, побывав в северных широтах, Борис понял, почему во многих квартирах на окнах очень плотные занавески. Летом это позволяет хоть как-то затемнить помещение, чтобы низкое незаходящее солнце не мешало спать по ночам.

Судя по всему, группа партизан Баккена прибыла сюда совсем недавно. Раньше они базировались намного южнее – в районе Тронхейма и Мужеэна. Что являлось их целью, зачем они забрались так далеко на север, Коган не понимал до самого последнего момента.

Они шли несколько часов на лыжах с остановками. По примерному подсчету Бориса, они преодолели расстояние около сорока километров. Это был трудный путь по лесам и среди скал, когда приходилось то идти в гору, то скатываться и маневрировать между камнями. Наконец впереди, между деревьями, показалась ледяная гладь какого-то озера.

Командир остановил группу и велел отдыхать. Коган посматривал на партизан. Никто почти не разговаривал. То ли от волнения, то ли этого требовала жесткая дисциплина.

Продолговатая котловина протянулась с севера на юг километров на десять. К берегам подступали вековые сосны. И в тишине полярной ночи слышался какой-то неясный постоянный гул.

Альвисс Баккен жестом подозвал Когана и объявил:

– Мы на месте. Пойдем, сейчас ты узнаешь, что является нашей целью и почему.

Они около тридцати минут пробирались между деревьями, скользя и падая на заснеженных камнях. На высоком берегу Баккен приказал всем лечь и вместе с двумя помощниками и Коганом подполз к самому краю. Теперь стало понятно, что это аэродром. Скорее всего, запасной аэродром, но использовался он немцами постоянно. И был хорошо оснащен. А постоянный гул издавали дизельные генераторы, обеспечивающие аэродром электроэнергией.

– Смотри, – показал рукой Баккен. – Здесь базируются немецкие истребители, когда на побережье шторм. Отсюда или с побережья они взлетают для встречи своих бомбардировщиков и торпедоносцев, которые нападают на ваши конвои и охотятся за вашими подводными лодками. Они же патрулируют побережье, места стоянок немецких линкоров в этих водах. Если нанести серьезный урон аэродрому, если попытаться его уничтожить, то до самой весны немцы не смогут совершать свои налеты на корабли союзного флота, а мы сможем подготовить атаку на морскую базу немецких кораблей со стороны моря. Ты слышал про линкор «Тирпиц», Борис?

– Даже видел, – кивнул Коган. – Страшное дело!

– Теперь слушай и запоминай. Ты идешь со мной, будь все время рядом. Мы разделимся на три группы. Первая группа атакует и подожжет казармы охраны и технических специалистов. Они постараются какое-то время не выпускать оттуда никого, чтобы мы могли сделать свое дело. Вторая группа взорвет ледяную взлетную полосу в четырех местах, чтобы самолеты не смогли сесть, а те, что здесь стоят сейчас, не смогли взлететь.

– Мудро, – согласился Коган. – Лед не очень толстый. От таких взрывов нарушится прочность большого участка ледяного покрова. А что будем делать мы? Генераторы?

– Ты правильно понимаешь. Опытный человек, – одобрительно произнес командир. – Мы должны взорвать четыре генератора и поджечь все запасы горючего для них. Без электричества, без тепла им аэродром не запустить. К лету его нельзя будет использовать совсем. Так что мы выведем аэродром из строя почти на год. А за год многое может измениться в мире!

– Охрана? – спросил Коган, пропустив мимо ушей комплименты норвежца.

– Самая большая охрана возле жилых помещений и возле технических ангаров и генераторной станции. Сами самолеты почти не охраняются. Всего трое или четверо солдат ходят по полю да прожекторами освещают полосу. Мои люди наблюдали за аэродромом почти неделю.

– Сколько техников и охраны на аэродроме?