Атомный перебежчик

Дважды за эту ночь Мэрит своевременно уводила русских с дороги, когда мимо проходили немецкие колонны. Оккупационная власть подняла всех на ноги. И немецкие гарнизоны, и гестапо, и норвежских штурмовиков, ревностно служивших гитлеровцам. Несколько раз из проносившихся мимо машин был слышен лай собак. Несколько раз они слышали далекую стрельбу, пулеметные очереди, отдельные выстрелы винтовок. Что это – стрельба для острастки, бой с партизанами, расстрелы местных жителей, подозреваемых в помощи партизанам? Каждый раз Мэрит стискивала зубы, глаза ее делались узкими и злыми.

Наконец, он вышли на опушку леса к деревне Рогне-Фрон. Тишина, мирно горят окна домов. Мэрит и ее русские друзья долго стояли и смотрели, ища признаки присутствия немцев. Ведь должно же их что-то выдать, какая-то напряженность. Но вместо немцев они увидели четырех девушек, которые бежали по улице и смеялись.

– Все в порядке, – констатировал Буторин. – Нет в деревне немцев. Да и в кирхе вон горит свет. Но все равно, ждите меня здесь. Я проверю и вернусь за вами.

Они растянулись на матрацах в подвале у Густава Боргена и слушали, как пастор рассказывал о событиях последних дней.

Немцы как будто ошалели. Такого еще никто из норвежцев не видел с первых дней оккупации, когда уезжала королевская семья, когда немцы пытались захватить правительство, намеревавшееся перебраться в Англию. Мэрит улыбалась, зная, что в этих событиях «виновны» и ее русские друзья, и Виктор тоже. А Сосновский и Буторин ломали голову, как им теперь быть. Связи с Шелестовым и Коганом до сих пор не было.

Коган явился через несколько часов. Грязный, мокрый. Одежда в крови. Он притащил на себе раненого Хеворда Лунда и с порога попросил воды. Выпив целую кружку, Борис повалился на лежанку и тут же уснул. Норвежец был ранен в голову и, видимо, контужен. Пастор сразу же занялся им, а Буторин принялся готовить еду. Понятно, что Коган проснется голодным как волк.

Борис проснулся через несколько часов как от толчка. Сразу. Он открыл глаза, приподнял голову, убедившись, что находится в безопасности и там, где надо. Он снова уронил голову, полежал примерно с минуту, потом спросил:

– Что с Максимом? Он объявился?

– Нет, пока мы ничего не знаем, – Сосновский подсел к Когану. – Что у вас на озере?

– Порядок. Хреновый, но порядок. Пардон, не при дамах… Пока немцы думали, что охотятся на парашютистов и тем самым спасают свой завод, его рванули на совесть и без этих присланных подрывников. Когда немчура поняла, что случилось, мы им стали не интересны, и нам удалось уйти. Парашютисты в безопасности, но вот на базу «Ласточки» возвращаться опасно. Она засвечена гестапо, там накроют всех, кто попадется. Слушайте, а пожрать нет ничего?

Коган ел так, будто до этого несколько лет не обедал вообще. Он выхлебал за минуту большую миску супа и блаженно откинулся к стене подвала. Пастор сообщил, что с Лундом все будет в порядке, что рана неглубокая, череп выдержал и мозг не задет.

– Ну что, товарищи. – Буторин достал карту и разложил на столе. – Давайте кумекать, как нам быть дальше. Венге мы нашли, он в безопасности. Обработать мы его обработали, да и помощники у нас там есть внештатные. Думаю, дожмут ученого. А если он еще почувствует, что его соотечественники как с цепи сорвались в поисках нас, да и его тоже, то выбора у него особенного не будет. Меня Шелестов беспокоит.

– Максим был на базе «Ласточки», – сообщил Коган. – Он намеревался уговорить норвежцев рвануть завод, не дожидаясь подрывников. Думаю, ему удалось их уговорить, и это они взорвали цех. Теперь иного выхода, как уносить ноги, у них нет. Лунд, до того как ему дали по башке, сказал, что по плану отхода группа после взрыва уходит к шведской границе на лыжах. Маршрут выбран, догнать их на машине нельзя. Места там труднопроходимые. Максим пойдет с ними, но не до конца. Потом он будет пробираться назад, чтобы выйти на нас. Я предлагаю идти наперерез Шелестову.

– Правильно, – согласился Сосновский. – Надо прикинуть, где мы их сможем перехватить, встретиться там с Шелестовым, доложить обо всем. А потом идем к Сигни, забираем Венге и айда домой.

– Нашли? – оживился Коган. – Ну, теперь дышать легче! Честно говоря, я как-то не очень надеялся.

– Маша, – позвал Буторин Мэрит.

Вчетвером они склонились над картой, рассчитывая скорость передвижения партизан и Шелестова на их пути к границе. И их возможный маршрут. Узнав, что партизаны уходят на лыжах, девушка уверенно обвела круг на карте:

– Тогда лучше всего их ждать вот здесь. Это перевал в горах, но в зимнее время он недоступен. Там можно пройти только пешком или верхом – летом. Фактически козьи тропы. Наверняка у партизан есть кто-то из этих районов, хорошие лыжники. Они знают про перевал Рюйген. Если его пройти, немцы уже не догонят их. Но нам придется пройти километров двести!

– А если мы Шелестова не встретим? – Сосновский произнес вслух то, о чем подумали остальные. – Каков наш план действий, если мы не найдем командира?

– Он ведь должен вернуться сюда, – ответил Буторин. – Мы ведь так изначально договаривались.